Поэтому ничего и не случилось с Никифором, когда в Константинополе вспыхнул стихийный бунт против самого начальника Нумеров. Никто и не попытался в суде доказать, что Никифор отправлял по ночам несколько десятков головорезов и воров за добычей на городские улицы, и на сельские икосы. Таких, после скорого подавления бунта, не нашлось. А сам бунт подавили скучающие по крови варяги из охранных отрядов самого василевса в его отсутствие. Хотя это и обошлось Никифору в груды золота, но при дворе теперь многие почтительно кивали головами и громко приветствовали безродного сына торговца. А после того как начали поговаривать, что палачи Нумеров могут даже из мертвого вырвать признание, число тех, кто стал угодничать перед Никифором значительно возросло. Ведь неизвестно куда, а главное бесследно пропадали доверенные лица, секретари, писцы у многих уважаемых и достойных граждан империи. Пропавшие людишки были надежными хранителями многого тайного. Хорошо, если эти тайны они унесли в сырую землю, или в глубины Босфора.

А если нет? Ведь не зря по Большому дворцу василевса стали шептаться о мастерстве приглашенных Никифором из дальних стран ужасного вида палачей. Кому то же этот слух был нужен. Но нужно ли об этом думать, когда можно просто побеседовать с неглупым и часто щедрым на руку начальником этих палачей. Эти беседы (со временем тайные) стали теми дверьми в покои самого василевса, которые вскоре стали открываться и закрываться его уверенными руками. Но для такой прибыльной и важной работы нужна была соответственная высокая должность.

Как только вовремя исчез во время морской прогулки первый помощник эпарха Константинополя. И кого же должно было назначить на столь высокий пост как не Никифора, который более всех знал и более всех любил город, в котором родился. И кто как не Никифор способен навести порядок в столице и даже… Даже явить чудо!

* * *

– Ну, чего же ты застыл, мой дорогой гость Гелеон. Нет. Все же я буду называть тебя Даутом. Пусть твой ангел-хранитель радуется и пребывает с тобой. Подойди поближе. Взгляни. Думаю, ты хорошо знаком с этим синим демоном. И ценишь его. За кем другим ты бы не решился сунуться туда, где так остр и скор для предателей топор палача. Присмотрись, побеседуй… А я пока определю моего не верного, а может и верного… помощника Семениса. Чтобы тебе не было скучно, писарь прочтет несколько строк.

Даут оглянулся, но уже не увидел новоиспеченного эпарха столицы. Вот он стоял на возвышении у дверей темнице и говорил. Его гость слушал и осторожно ступал вниз по очень высоким и узким ступеням. А когда оказался на каменном полу этой комнаты, более похожей на глубокий колодец, и голос, и сам Никифор растаяли в темноте каменного неба. Лишь несколько несъемных древних бронзовых светильников, сожравших за свое многовековое служение море оливкового масла, да несколько свечей на столе, за которым мелкий чин беспрерывно перемешивал горы свитков.

А посредине этого мрачного колодца, к каменному андреевскому кресту, надежно в два кольца на каждом запястье и щиколотке был прикован огромный человек в странных для восточных земель одеждах. И сама одежда и без сомнения знакомая фигура, и опущенная на грудь голова в огромном и до боли знакомом капюшоне крайне опечалили Даута. Не в силах вымолвить и слово он стал ходить вокруг печального креста, пытаясь вернуть на привычные места разум и силу духа.

Лишь на мгновение остановил начальника османской тайной службы неожиданно громкий и басистый голос писца.