– Божье провидение, указавшее верным рабам своим место укрытия черного мага и слуги Сатаны из Западных земель по имени Гудо, более известного на землях Великой Византии как «Синий Шайтан», или «Шайтан-бей», ниспослало на этого еретика и губителя людских душ и тел, великое просветление – раскаяние. В том раскаянии маг Гудо признался, что ведет свой род от противника Моисея, упомянутого в Священном писании мага Мамбрия. Предки мага Гудо принесли из глубин Востока на земли Священной Римской империи еретическое учение известное как манихейство, отрицающее слово Создателя и призывающие к нарушению всех запретов указанных в Ветхом Завете…

– Гудо, мой друг Гудо. Как же так произошло? – тихо произнес Даут, остановившись перед низко опущенным лицом узника. – Почему ты здесь? Как ты мог отдать себя в руки этих коварных и злых людей? Скажи мне. Скажи…

– …Отрицание служения бога и поклонение Сатане, – четко продолжал читать писец, не отрываясь от столь важного дела, – более того – указал, что тот, кого называли Иисус, еврейский Мессия, евреями же и распятый, был дьяволом, справедливо наказанным за вмешательство в дела Эона Иисуса, не рожденного и не умершего. Отсюда и ненависть колдуна Гудо, ибо тот, кто вошел в контакт с дьяволом, ради достижения своих целей и есть колдун, к символу креста. Более тридцати свидетелей указали на то, что видели, как Гудо унес на своих плечах сорванный дьяволом с церкви города Галлиполя крест. Тот крест Гудо передал своему хозяину дьяволу в уплату за помощь сатанинских сил в разрушении стен и домов того же несчастного города Галлиполя. Более сотни свидетелей, не сговариваясь, указали на слова мага и колдуна Гудо. А именно: «Проклинаю этот город и этих людей. Господь или сатана, кто из вас справедливее и поможет мне. Покарайте этот город. Да свершится проклятие палача». Эти свои слова обвиняемый Гудо подтвердил. Ты и сейчас готов подтвердить эти слова, Гудо?!

Громкий окрик писца, казалось, разбудил спящего узника. Тот с трудом поднял голову и несколько раз кивнув, уронил ее опять на грудь.

– Не слышу! – еще громче воскликнул писец.

– Да. Подтверждаю, – едва слышно и едва разборчиво произнес узник.

– Как они смогли сломать тебя, Гудо? Тебя! Знающего все о пытках и палачах. Ты ли это? – в ужасе произнес Даут и резко откинул капюшон с головы человека, прикованного к андреевскому кресту.

Лицо узника опечалило и смутило начальника тайной службы османского правителя. Все та же огромная голова с неприятными и даже отвратными чертами лица. Вот только после жестоких побоев свернут нос и за кровавыми нитками губ нет зубов. А еще… Еще очень тщательно выбрита голова и лицо. Даже брови не забыли снять, как с очень важного преступника. И все это так знакомо и так чуждо Дауту, что в волнении он поспешил опять набросить капюшон на безобразно огромную голову.

– …После разрушения Галлиполя, вынырнув из вод Золотого Рога, этот Гудо первым делом схватил несчастную портовую девку Малисию, и, подняв ее на крышу, раздел и овладел ею. Когда та пришла от ужаса в себя, то увидела, что этот безобразный человек раздвоился и стал двумя демонами, которые вытащили из ее лона ребенка. Но не младенца новорожденного, а мальчика лет пяти. Тот мальчик представлен узнику Гудо и признан им как сын, зачатый от семени дьявола, что находилось на хранении в мужском месте колдуна и мага Гудо. Гудо, ты подтверждаешь свои слова?!

– Да. Подтверждаю, – на этот раз не поднимая головы, признался несчастный.

– Сняв комнатушку у несчастной вдовы Рафиль, страдающей эпилепсией, этот Гудо сделал ее своей женой, после чего она смогла встать с ложа только после ареста постояльца.