Бокал с вином был раздавлен, и осколки стекла впились ему в кожу. Кровь уже кое-где успела высохнуть, но отдельные капли еще падали на пол.

Николас встал, вытащил крупные осколки, стряхнул мелкие, обернул руку шелковым платком и вышел на улицу навстречу утреннему свету.

Неделю спустя он впервые убил на дуэли человека. Его дядя Тиздейл умер через несколько месяцев, но даже полученное от него наследство не поправило положение дел Николаса. Он продал все, что мог, и с новой страстью вернулся к картам.

Дорога в ад оказалась длиннее, чем он предполагал. Вино не давало забвения, и победы над молодыми людьми за карточными столами уже не радовали. Особенно после того, как он перестал подтасовывать карты.

Николас надеялся, что Джейсон Харгроув милосердно избавит его от этой жизни. Жадная, любящая роскошь жена Харгроува совершенно не интересовала его, но он редко отказывался от предложения разделить постель с женщиной, если та была замужней, состоятельной и красивой. И особенно если знал, что ее муж в случае чего не довольствуется извинениями.

Однако Джейсон Харгроув не оправдал его ожиданий. Николас Блэкторн хотел умереть, но, черт возьми, не стоять же ему просто так перед целящимся в него идиотом. Он покончил с этим фарсом — а может, и с жизнью Харгроува. И вот, пожалуйста, он тут, и кто-то намерен убить его. «Странное создание человек, — размышлял Николас, отказавшись от помощи Тавви и с трудом одеваясь сам. — Когда жить становиться невыносимо, с этим можно покончить, но только на своих условиях. И я не буду бездействовать, пока какая-то отравительница собирается прикончить меня».

Дверь в его спальню открылась. Тавви, как всегда, не удосужился постучать.

— Вы уверены, что готовы? — спросил он, всем своим видом выражая неодобрение. — На ногах-то еле держитесь!

Николас отмахнулся от него.

— Я в порядке. Во всяком случае, настолько, чтобы справиться с поварихой, если она действительно Лукреция Борджиа. До сих пор не могу понять, почему она хочет убить меня.

— Найти людей, которые хотели бы убить вас, — не вопрос, — сказал Тавви. — Вот найти тех, кто не хотел бы этого сделать, — это действительно проблема.

Николаса его заявление позабавило.

— Да, мою жизнь праведной не назовешь, — согласился он. — Вообще-то я был бы не против покончить с ней. Но только не сейчас. И не так.

Тавернер фыркнул:

— Обещаете, что не станете испытывать судьбу?

— Неделю назад я бы так и сделал. Но сейчас у меня появился интерес к жизни. Удивительно, что он вызван чьим-то желанием убить меня.

— Так-то оно так… — Тавернер пожал плечами, но Николас не мог не заметить беспокойства в его глазах. — Пойду скажу, чтобы принесла поднос.

— Иди, — сказал Николас. — Я готов развлечься.

4.

— О чем задумалась? — Мягкий ласковый голос прервал раздумья Эллен, сидевшей с братом в Шекспировском саду в Мидоулэндс. Она подняла голову — прямо на нее смотрели теплые серые глаза Энтони Уилтон-Грининга.

— Тони! — радостно закричала она и вопреки всем светским правилам бросилась на его широкую грудь.

— Эллен, ты ведешь себя как двенадцатилетняя девчонка, а не засидевшаяся в девицах барышня, — недовольно сказал ее брат Кармайкл. — Оставь Тони в покое и дай остальным поприветствовать его.

Она покраснела от смущения и попыталась отодвинуться.