Ему казалось, что за один день он не только изучил этот городок, но и прожил здесь целую жизнь. А потому легко нашел тот самый высохший фонтан.

Фонтан, очевидно, не работал очень давно. Исчезли даже намеки на то, что когда-то из ржавых патрубков били в небо радостные водяные струи. Серая цементная чаща была теперь пустынной ареной для гонок на перегонки легких и быстрых опавших листьев. Ветер кружил их, закручивая воронками и пуская по цементному кольцу, словно гоночные болиды. На это можно было любоваться часами, можно было давать листьям имена и делать ставки – какой листок быстрее добежит от стенки до стенки…

– Привет, – раздался знакомый хрипловатый голос.

Роджер обернулся. Агнесса полусидела, облокотившись на бортик фонтанного бассейна. Ее поза выдавала волнение и плохо скрываемое внутреннее напряжение.

– Здравствуй, Агнесса, – сказал Роджер.

– Ты очень изменился, Энрико, – произнесла Агнесса, – Тебя не узнать. Совсем.

– Да, – сказал Роджер, – Я изменился. И я даже больше не Энрико… Зато ты не изменилась. Стала только красивее…

– Наверное, ты здесь неспроста – с новым лицом и другим именем… Видимо, нам здесь следует ждать беды…

– Да. Пожалуй…

Роджер помолчал. Еще немного – и он начнет разваливать то, что с таким трудом было проделано его товарищами из военной разведки. Будет ли он переживать из-за этого? Кто его знает? В этом мире есть только одно, что действительно стоит переживаний.

Она.

– Агнесса… – заговорил вдруг Роджер страстно и жарко.

Он даже схватил ее за руку. Она не сопротивлялась.

– Агнесса, тебе надо уходить отсюда. Если останешься – может случиться беда. Я не знаю, как ты связана с тем взрывом на Сахарной Голове, но наша контрразведка уже взяла тебя «на карандаш». Я спрячу тебя, помогу выехать отсюда, сделаю любые документы…

Его бурная речь разбилась на мелкие осколки о слегка удивленное и небрежное:

– Зачем?

– К-как это – зачем? – краска сошла с лица Роджера, – Я хочу помочь тебе… Хочу этого больше жизни! Клянусь, я все сделаю, чтобы спасти тебя! Или ты мне не веришь?!

– Спасти меня? – хмыкнула Агнесса. – Расскажи лучше, как ты живешь…

– Что?! А… Как я живу… А который – я? Тот, которого расстреляли из-за того, что видели вместе с девушкой из бродячего балагана смерти? Или тот, что живет еще на свете только для того, чтобы найти эту девушку и… понять?..

Последние слова Роджер произнес почти с отчаянием. Его лица коснулась тонкая холодная ладонь.

– Пойми, Энрико… – в голосе Агнессы зазвучала печаль и безысходность. – Прости, что называю тебя так. Я ведь знаю и помню тебя только как того веселого и… светлого сержанта Энрико… То, чем я занимаюсь – вовсе не моя блажь. И не чья-то отвлеченная злая воля. Ведь я и есть ваш злейший, самый откровенный и последовательный враг. Я враг Директории. А, значит, и твой враг…

Она приблизилась и коснулась щекой его лица. Роджер почувствовал холодную слезу. И обнял Агнессу.

Подумать только – он впервые обнял ее только сейчас! А ему казалось – они были вместе вечность…

– Понимаешь, – шептала она, – И ты тоже тогда должен был умереть. Ты и сейчас должен умереть – как и все вы, убийцы и душегубы Директории. Ведь ты даже не можешь представить той ненависти, что направлена против вас – на наших маленьких, беззащитных, но пока еще свободных мирах.