И все же они должны были убивать - иначе погибли бы сами. И под власть Хаоса попали бы целые измерения, и тогда лавину было бы не остановить...

С грацией танцовщиц и уверенностью лекарей три сестры сражались с теми, кто уничтожил весь их народ.

Черион Пфатт, спешившись, - ибо не привыкла сражаться верхом металась в гуще схватки, нанося удары то тут, то там, поражая тварей, где они меньше всего ожидали, и ускользая как раз вовремя. Дар предвидения спасал ее каждый раз. Подобно сестрам, она была невозмутима и не испытывала наслаждения в бою...

... И лишь Роза понимала чувства Эльрика, ибо, подобно ему самому, была взращена для битвы - пусть и с иными врагами, - и Скорый Шип всякий раз находил уязвимые места зверолюдей. Стремительность и ловкость были ее лучшей защитой. Гнедой среброгривый скакун нес ее в самую гущу схватки, где она била в цель с поразительной точностью, так что каждый поверженный противник увлекал за собой и нескольких других, нанося им в падении смертельные раны когтями и клыками.

Неистовая боевая песнь предков рвалась с уст мелнибонэйца, и он вгрызался в самую гущу демонической орды вслед за Розой. Черный Меч насыщал его силами поверженных врагов - покуда глаза альбиноса не вспыхнули, как у Гейнора, словно и его самого пожирали изнутри жадные языки адского пламени...

Пораженный, Уэлдрейк смотрел, как мелькают то тут, то там тонкие сверкающие иглы, - и вот непобедимое с виду войско Хаоса сократилось уже чуть ли не наполовину. Повсюду громоздились горы искореженной плоти, отрубленные конечности, огромные головы, скалящие клыки навстречу смерти...

...и, пробираясь через эту бойню, отталкивая протянувшиеся к нему в мольбе лапы и руки, вонзая стальные каблуки в хрипящие пасти и испуганные глаза, карабкаясь по хребтам, хвостам и ребрам, точно по ступеням, в сверкающих доспехах, заляпанных кровью и слизью, шел Гейнор Проклятый, сжимая в руке раздвоенный черно-желтый меч; и на устах его звучали имена имена, что стали для него проклятием, - имена, что воплощали в себе все, чего он так страшился, ненавидел и чего сильнее всего жаждал...

...но ненависть его выплескивалась в слепой, разрушительной ярости; страх прятался за бездумной агрессией; а жажда была столь ненасытна, столь неутолима, что Гейнор возненавидел ее в себе самом и ненавидел в каждом, кого встречал на своем пути...

...и не кто иной, как Эльрик Мелнибонэйский, кто мог бы стать его вторым "я", его космическим двойником, кто избрал тяжелейшую из дорог, хотя мог выбрать самую простую, сделался для Гейнора Проклятого объектом самой страстной ненависти. Ибо Эльрику еще только предстояло стать тем, кем сам Гейнор некогда был и кем ему стать было больше не суждено...

...и столь силен был дух Хаоса в нем в этот миг, что Проклятый Принц и сам превратился в полузверя. С истошным визгом и рыком полз он по трупам своих поверженных бойцов, нечленораздельно бормотал и чавкал, точно уже вкусил крови мелнибонэйца...

- Эльрик! Эльрик! Я пошлю тебя вдогонку твоему изгнанному хозяину! Эльрик! Ариох ждет тебя. В знак примирения я подарю ему душу его строптивого слуги!

Но альбинос не слышал своего врага. В ушах его звучали древние боевые гимны, а глаза видели лишь ближайших противников, которых он поражал одного за другим, забирая их души.

Он не отдавал их Ариоху, ибо тот предал его и к тому же больше не имел власти в этом измерении. Эсберн Снар в своем отчаянном порыве уволок герцога Преисподней в его собственные владения, где тот еще долго будет набираться сил, прежде чем рискнет вновь строить козни против собратьев.

Черион Пфатт и Роза также продолжали сражаться, а рядом три клинка, братья Буреносца, опускались и вздымались, прекрасные и неукротимые, как и те женщины, что владели ими. Никогда прежде Эльрик не встречал себе равных среди смертных. И теперь сознание, что они бьются с ним бок о бок, наполняло его гордостью, и он продолжал бой с удвоенной силой, пока вдруг смутно, в пылу битвы, не услыхал, как кто-то зовет его.