Последние слова были адресованы человеку в черном, молча стоявшему возле паланкина. Человек, к которому обратился господин, почтительно снял мокрую шляпу и ответил гнусавым комично–грустным голосом:

— Ах, ваша светлость! Я говорил и говорю, что Индия — проклятая страна! Мои волосы, мои бедные волосы, которые хорошенькие девушки Нортумберланда сравнивали с цветом спелой ржи, поседеют раньше времени! Как хорошо нам было в вашем доме в Аусбюри! Я спрашиваю себя: зачем, ваша светлость, оставив милую Англию, поехала в такую даль, в эту забытую всеми богами землю, взяв меня с собой!

— Ты мог бы не ехать! Я же предлагал тебе остаться дома… Ты свободно мог принять любое решение.

— Совершенно верно! Я был абсолютно свободен, как и всякий подданный веселой Англии, но ваша светлость хорошо знает, что если вам потребуется пройти через огонь, а это, я чувствую, непременно произойдет, или через воду, как сейчас, то можете рассчитывать на меня: я буду рядом! Однако тень имеет право жаловаться, и я пользуюсь этим правом…

— Да, ты прав, — смеясь ответил господин из паланкина, — ты предан… очень предан… отдаю тебе справедливость. Но у тебя не хватает философского взгляда на некоторые проблемы…

— Это не моя вина. Если бы я учился, как ваша светлость, в Кембриджском университете или в Оксфордском, то, может быть, я тоже был бы философом. Но тогда я бы был не лакеем, а дворянином, что, по правде говоря, не очень выгодно для вашей светлости, которая с трудом заменила бы меня…

— Уж что–то слишком ты себя хвалишь, господин Стоп!

— Черт возьми, я делаю это вполне искренне. Не каждый знает, чего он стоит…

Разговор между господином и слугой был прерван новыми раскатами грома. Дождь полил еще сильнее, порывистый ветер рвал занавески паланкина, посылая внутрь обильные струи воды.

— Казиль, неужели мы должны всю ночь находиться во власти урагана? — спросил англичанин. — Может быть, где–нибудь поблизости есть какая–нибудь пещера, наконец, какой–нибудь грот, где можно спрятаться от этого неприятного дождя?

— Не знаю, — ответил юноша.

Молнии, следовавшие без перерыва одна за другой, выхватывали из темноты небольшую площадку, на которой сгрудились путешественники. При их свете англичанин заметил на расстоянии двухсот или трехсот шагов какое–то строение, напоминавшее старинный полуразрушенный замок с причудливыми башнями.

— Что это? — спросил он.

Казиль задрожал и испуганно прижался к стоявшему рядом с ним англичанину.

— Это развалины пагоды, — заметно волнуясь, произнес он. — Пагоды бога Шивы.

— Без сомнения, один из сводов храма остался невредим и может стать для нас падежным убежищем. Думаю, что бог Шива, которого я уважаю, на нас не рассердится. Ну, Казиль, передай бахисам, что мы направляемся к замку. В нем наше спасение.

Выслушав англичанина, Казиль задрожал еще сильней и вместо того, чтобы исполнять распоряжение господина, стоял в нерешительности, оставаясь неподвижным, как мраморная статуя.

— Что это значит? — в изумлении воскликнул путешественник. — Разве ты не слышал моих слов, несчастный упрямец? Или ты плохо понимаешь по–английски?

— Нет, я слышал и понял… — пробормотал Казиль, хотя по–прежнему в нерешительности топтался на месте.

— Так что же удерживает тебя здесь, ступай! — приказал англичанин.

— Господин, мы находимся на священной горе, носящей название Беомы! Немало ужасных рассказов мне довелось слышать об этом месте. Кто–то таинственный бродит вокруг этой пагоды и оберегает ее лучше целой гвардии сипаев… Тень Шивы, бога зла, живет в развалинах.