Немного времени осталось Джорджу, чтобы сделать некоторые приготовления. Шаги между тем приближались все ближе и ближе. Были ясно слышны встревоженные голоса. Джордж бросился в святилище и укрылся за статуей Бовани. И как раз вовремя. Едва успел он спрятаться, как со всех сторон появились брамины и жрицы во главе с Жюбэ.

— Святилище открыто! — закричали они. В их выкриках звучали суеверный ужас и удивление.

— Труп! — вскричала Жюбэ, — О, святотатство! Пагода осквернена!

Она не закончила фразы. Лицо ее вдруг побледнело, она зашаталась, будто под влиянием громового удара. Это Джордж Малькольм, внезапно выдвинувшийся из святилища и закрытый густыми складками священного покрывала сумел воспользоваться ситуацией.

— Он осмелился нарушить тайну богини и теперь наказан! — закричал он.

— Верховный вождь! — едва смогла выговорить Жюбэ и упала на колени.

— Да, я — верховный вождь, — подтвердил Джордж, — нечестивый грешник осмелился коснуться своей презренной рукой покрывала богини — и вот он лежит сраженный! Я посланник богини Бовани, я руководитель грозного дела и представитель богини. Время пришло! Час настал!

Он медленно преодолел пустое пространство, и индусы в страхе упали на колени.

— Пусть волны Ганга поглотят тело нечестивца, — сказал он.

Жюбэ при помощи брамина привела в движение трехголового идола. Медная дверь закрыла вход в святилище, и тело с шумом рухнуло на дно рва.

— Жрицы и брамины! — начал Джордж, — теперь молитесь и вознесите свои души к премудрой богине уничтожения! Страна индусов совершит великое движение к освобождению от зла и прославится в веках своим могуществом и богатством.

Глава 24. Пленницы

Пора вернуться к Марии и Эве, которых мы оставили в положении самом отчаянном, а именно: связанными, с заткнутыми ртами, находившимися в паланкине, который несли неизвестные люди в неизвестном направлении. По всей видимости, это были ожесточенные враги. Примерно через час похитители девушек остановились на дороге, ведущей к загородному дворцу принцессы Джеллы, близ того места, где три громадных дерева росли у края дороги, прикрывая своими кронами гигантскую каменную глыбу, почти бесформенную, но, по убеждению верующих, изображавшую бога Вишну.

На землю опустилась темнота, густые тучи закрывали все небо, изредка пропуская скупой свет луны. Паланкин был опущен на землю, и один из носильщиков пронзительно закричал, подражая крику совы. На этот сигнал раздался ответный крик той же птицы, и спустя две или три секунды через вал, обрамлявший дорогу, перескочил человек высокого роста, который уверенно приблизился к паланкину. Это был Согор.

— Ты здесь, Самид? — спросил он.

— Нет, — ответил кто–то, — его здесь нет.

— А, это Тимор! — проговорил верный страж принцессы Джеллы, — но почему нет Самида?

— Он умер.

Согор содрогнулся.

— Умер? — переспросил он. — Кто же убил его?

— Английская пуля в доме судьи.

— Значит, вам сопротивлялись?

— И очень упорно.

— Но, конечно, победа за нами?

— Наши собратья зажгли дом и стерегут, чтобы никто не вышел. Все погибнут!

— Прекрасно. Шива останется доволен. Сколько погибло наших?

— Самид и еще двое.

— А где барышни?

— Здесь, — проговорил Тимор, указывая на паланкин.

Согор зажег фитиль и при его свете оглядел молодых мисс.

Они лежали внутри паланкина, беспомощно прижавшись друг к другу и глухо постанывая. Их лица были перепачканы багровой краской, а глаза горели лихорадочным блеском.

— Время! — шепотом проговорил Согор.