– Нашим надеждам не было суждено сбыться, – ответил Сельван с мрачной гримасой. – Дьявол пробудил его обратно к жизни.

– Скверну нелегко искоренить, – изрек Вальтеоф. – Как говорит Спаситель.

Насколько мне известно, Спаситель никогда не говорил таких слов, но на этот раз Сельвин не стал исправлять соратника. Никто из них не испытывал желания углубляться в тему, так как могло возникнуть немало вопросов о событиях, предшествовавших вынесению мне смертного приговора, а об этом они предпочли бы не распространяться.

– Если остальные ушли в Эофорвик, почему вы втроем остались? – поинтересовался я.

Причина присутствия повара была очевидна: его деятельность необходима для выживания двух других монахов. Ни Сельвин, ни Вальтеоф не были приспособлены к такому полезному занятию, как приготовление пищи.

– Мы сами вызвались остаться, – кротко произнес Вальтеоф, – чтобы присмотреть за монастырскими владениями, принадлежащими Господу.

– Так вот почему скандинавы обнаружили тебя дрыхнущим в постели аббата Этельберта?

Брат Сельвин строго посмотрел на товарища, который, проведя рукой по лысой макушке, скорчил недовольную гримасу в попытке защититься от нападок.

– К утру я, естественно, собирался вернуться в привратницкую.

– Быть может, ты надеешься, – продолжал я, – что Этельберт останется в Эофорвике, и ты сможешь навсегда занять его место? – Я перевел взгляд с Вальтеофа на Сельвина. – А ты получить пост его писца?

Писарь и не подумал мне возразить. А Вальтеоф оказался менее сдержанным.

– Ты здесь больше не имеешь никакого влияния, Вульф. В общем то ты никогда его не имел. А Ярвис теперь далеко.

– То есть он в Эофорвике вместе с остальными?

Вальтеоф презрительно улыбнулся, уловив в моем голосе облегчение.

– Тебе не стоит так беспокоиться о брате Ярвисе в данный момент. Как думаешь, что скажут твои новые друзья, узнав правду о том, кто ты такой и что натворил?

Я покосился на Ильву, которая вновь проявила интерес к монахам. Брат Сельвин решил проявить инициативу и обратился к воительнице:

– Ты являешься предводительницей этой стайки дикарей, но поскольку ты понимаешь наречие саксов, позволь предупредить, кого ты пригрела под своим крылом, язычница. Думаешь, Вульф – безобидный мальчик, который поможет тебе запустить руки в церковную сокровищницу? Нет, он – пособник дьявола, воплощенное зло. В нем гораздо больше от волка, чем от человека. В его венах течет звериная кровь!

Меня охватила волна гнева. Холодная луна отражалась в заклепке на ножнах, торчавших из под локтя Ильвы. Не успев толком подумать, я схватил костяную рукоятку ножа. Три длинных шага приблизили меня к Сельвину на расстояние вытянутой руки. Лезвие скользнуло по его ключице и оставило кровавую полоску на грубой ткани рясы.

Крик монаха в одну секунду остудил мой пыл. Я покачнулся и отступил. Сельвин приложил руку к ране. С выражением триумфа на лице он посмотрел на окровавленную ладонь.

– Это будет стоить тебе жизни, – сказал он. – Даже варвары не столь глупы, чтобы поверить в твое вранье.

– Как говорит Спаситель, – не преминул добавить Вальтеоф.

Ильва выхватила меч. Взгляд близко посаженных глаз метался между мною и монахами. Наконец она приняла решение. Меч описал в воздухе идеальную дугу и запросто рассек голову брата Сельвина от макушки до подбородка. Кровь и мозги брызнули мне прямо в лицо, осколок черепа угодил в рот. Я плевался и откашливался.

В течение нескольких секунд тело Сельвина оставалось в вертикальном положении, затем рухнуло, как пустой мешок из под муки. Брат Вальтеоф застыл на месте, обрызганный кровью, не веря своим глазам.