— Есть, я только что вышел от него. Его с уголовниками держат, но он бодрый, правда, ночь не спал и одно нападение уже было. Но, говорит, не волнуйтесь: там у него вроде бы со «смотрящим» контакт наладился. Слушай, Саш, я пока езжу, так чтоб не терять времени… Спроси-ка у этого медика, пусть он перечислит тебе всех, кого он на вчерашнем утреннем выезде застал возле трупа ростовщика. Ну, кроме участников прибывшей на место преступления следственной бригады?

— Это важно?.. Сейчас… — Турецкий что-то бубнил, потом снова поднес трубку: — Слушай, Игорь Федосович утверждает, что во дворе Плюхина их встретили двое. Точнее, во дворе — полковник, а на крыльце дома — Захариков. Ну и еще двое понятых. Можно предполагать, что к трупу они до их приезда не поднимались. Тот лежал в спальне, поперек кровати, на втором этаже. А они чувствовали себя очень скованно, боялись даже на тело посмотреть. Пожилые люди, понятно, а там — кровищи на всю постель.

— Как кровь? Разве она уже не застыла, свежая, что ли?

— Да, доктор утверждает, что убийство произошло за час, не больше, до прибытия оперативно-следственной бригады. А возглавлял ее следователь Прыгин.

— Он что тут — един во всех лицах? Я утром был у него, впечатление умного не производит, скорее, хитрого прохвоста.

— Тогда слушай дальше. Игорь Федосович утверждает, что к моменту начала осмотра трупа охлаждение его только началось на открытых местах, а под одеждой тело еще сохраняло тепло. Это — раз… На трупе им были обнаружены гипостазы, то есть фактически была зафиксирована первая стадия трупных пятен. Это — два. Следовательно, человек был убит не позднее часа-полутора назад… И вот еще, простыня на постели была влажной от крови. Значит, говорит, и того меньше.

— Тогда и вы слушайте. Филипп говорит, что полковник вряд ли совершил бы сам такое преступление, не в его духе, но он вполне мог заставить это сделать того, кто был с ним рядом. Поэтому не теряй времени и бери в оборот Захарикова. Дай ему послушать его признательные показания, ну и… Ты сам знаешь, куда и как надо давить. Только сделай это срочно, пока он тоже не остыл. А я еду в архив прокуратуры, чтобы смотреть дело Краснова. Как только освобожусь — к вам.

— Я насчет Захарикова. Считаешь, действительно есть опасность?

— Филипп так считает.

— Спасибо, учту… Тогда я сейчас попробую достать этого помощничка… Слушай, а с Филей-то чего будет?

— Для этого мне нужны все документы по трупам, в смысле, заключения твоего медика, а потом ехать в Смоленск, в областную прокуратуру. Этот Прыгин реагировать не желает, он дело возбудил и не чешется. Ждет оперативную поддержку со стороны Крохалева или своего прокурора Ловкова, а тех нет на месте… Все тебе понятно? Кстати, Филиппа здесь никто так и не стал допрашивать, просто «поселили» и забыли. Так что и арест — тоже формальность, я думаю, полковник пытается отвлечь наше внимание, а сам хочет проверить, с какой угрозой мы здесь появились. Что же касается доставки Фили, то ему по дороге пару раз врезали по шее. Но — терпимо. То есть, беззаконие полное, а с какой стороны подходить, не знаю. Придется, наверное, действовать сверху, потому что другого закона здесь попросту не поймут.

— Может, Костю пора напрячь? Ты говори, не стесняйся.

— А что он? Прокурору этому, Сердюку, позвонит? А тот ответит: я еще не в курсе, обещаю разобраться. И станет разбираться. Ну, искать полковника Крохалева, чтобы задать ему вопрос. А того нет на месте, и вообще — неизвестно. Или районного прокурора, тоже отсутствующего в своем кабинете.