– Зимин, – говорила ему иногда мать. – Как ты живешь? Тебя же ничего не интересует! Ты же круглые сутки за своим компьютером пропадаешь! У тебя же вся молодость мимо проходит. Жизнь идет своим курсом, а ты своим. Вернее, ты даже не идешь своим курсом, ты стоишь своим курсом.

Зимин зевал и отвечал:

– Жизнь идет своим курсором, круто… Ма, чего ты, а? Я же в карты не играю.

Мать утрачивала дар речи, Зимин возвращался к монитору. Мать бежала на кухню, пила чай, потом возвращалась:

– Зимин, ты живешь даже не как улитка! Улитка хоть ползет. А ты даже не ползешь! Ты стоишь! Я тебе уже говорила это! Ты существуешь из-под палки!

Зимин пожимал плечами. Он был согласен со своей матерью. Но, с другой стороны, так жили все вокруг.

– Все так живут, – говорил он. – Все-все…

Мать горестно смотрела в потолок.

Все так живут, повторял себе Зимин.

Просыпаются, потому что надо вставать, чистят зубы под страхом кариеса, едят с утра овсянку, чтобы не заработать гастрит, ходят в школу, чтобы получить аттестат, таскаются в магазин, чтобы не ругаться с родителями. Он, Зимин, тоже так живет. И будет жить.

Чтобы не разочаровать отца, поступит в политехнический институт и окончит его без троек. Потом, чтобы не ругаться с матерью, женится на дочери ее знакомой по сыро-горчичной фабрике. Потом, чтобы не ругаться с женой, пойдет на вертолетный завод руководить изготовлением лопастей для вертолетов. Все будет так. Ничего интересного.

Зимин думал об этом немного, а потом бросал думать. Так и шла жизнь. Когда у Зимина спрашивали: «Эй, фуфел, математику сделал?», он говорил: «У-у, блин, отвали…» А если спрашивали: «Нет ли у тебя полтешка до среды, медуза?», он выдавливал: «Купи себе ласты…»

Иногда, когда возникала необходимость, Зимин говорил и более длинные фразы, такие, как: «Что у вас есть в наличии из последних тактических симуляторов?» Или там: «Ма, да не хочу я есть с утра, у меня идиосинкразия [5]…» Или, к примеру: «Не скользи, удод зеленый, убери свои поганые грабли, а то я их невзначай напополам обломаю». Но это случалось лишь в самых редких случаях, потому что Зимин был существом крайне миролюбивым и в своей жизни дрался всего один раз.

Да и то давно.

Друзей у Зимина не было.

Друзей не было ни внешних (это из-за компьютера и льготной подписки на игровую серию «Новинки 3D экшн»), ни внутренних (это потому, что Зимин не верил в веселого шведа с пропеллером за спиной и рыжими патлами на башке, он верил во флагмана шведского автомобилестроения и его люкс-серию).

И животных же, которые, как известно, вроде бы друзья человека, Зимин тоже не любил. Когда он оказывался в помещении, где присутствовало животное любых размеров, от джунгарского хомяка до дрессированного слона, Зимин начинал нервничать и свирепо чесаться.

Считалось, что у него аллергия.

Первый и последний его вроде бы друг, парень с нехарактерной для друзей фамилией Агуадилья, любил посещать столовые на городских окраинах и зачем-то порезал Зимину диван. Как раз тогда они играли в один космический симулятор, Зимин отлучился на кухню за пирожками, а на следующий день обнаружил, что диван с обратной стороны весь изрезан яростной бритвой. Диван Зимину было не очень-то жалко, тот все равно был дряхлым, просто он не знал, что дальше делать с Агуадильей. Сегодня порезал диван, а завтра еще что-нибудь сделает, уже более кровожадное. Агуадилья же продолжал к нему приходить, играть, жрать пирожки, и избавиться от него Зимин смог, лишь сказав, что в его компьютере завелся вирус, но не простой, а который и людям передается. И в результате у многих отнимаются ноги. И руки.

Агуадилья к Зимину сразу охладел и стал дружить с Бленкиным – парнем, у которого тоже имелся комп с графическим ускорителем последней модификации.