|
– Ты так считаешь? – тускло переспросил Крайскн. – А ты разве нет? – Так, средняя. Карлсен, глядя ей вслед, дал волю воображению: сейчас бы раскрыть на ней неглиже, стянуть трусики… от такой мысли в паху приятно ожило. Женщина, неожиданно остановившись, оглянулась, при этом глаза ее цепко смотрели сквозь них. Постояв, пошла дальше. – Она что, услышала нас? – спросил Карлсен шепотом. – Да нет, – со смешком отозвался Крайски, – просто прочла твои мысли. – Ты серьезно? – Абсолютно. Судя по тому, откуда донесся голос, Крайски уже шагал вперед. Выждав, пока позволит расстояние, Карлсен спросил: – Почему, интересно, они гуманоиды? – А почему нет? – Ты же сам сказал: это все гибриды снаму в обличий толанов. – Так было, пока они не решили, что лучше иметь человеческое тело. В голосе Крайски скользнула нетерпеливая нотка: вопросы лучше приберечь на потом. Через четверть часа до города было уже всего ничего, по улицам двигались прохожие. С расстояния – ни дать, ни взять, пешеходы на одной из нью йоркских авеню, разве что одеты чересчур легко (на многих все исчерпывалось купальным костюмом), и на тротуарах в целом не так людно. Некоторые разъезжали на упряжках, которые резво тянули животные, по виду большие собаки. Хотя нет, рептилии: морды плоские, как у ящериц, и шкура чешуйчатая. Тропа, подступая к городу, выравнивалась и расширялась, пока наконец, естественным образом не втекала в русло одной из главных магистралей. Голубой свет верхних уровней неуловимо сменился на подобие обычного дневного. Своды от этого смотрелись, как небо ясным летним днем – легкие облачка, и те присутствовали. Широкая розовая полоса, казавшаяся издали цветами, на самом деле была травой. Розовой была и листва обрамляющих магистраль деревьев, только нижние листья пурпурные и фиолетовые. В отличие от земных, деревья здесь были отчасти прозрачными, словно из янтаря. Внутри – разветвляющиеся капилляры, прямо как артерии у человека. Что удивительно, так это шелест легкого, по весеннему пахнущего ветерка, дышащего прохладой (и откуда он берется?). Первое, что бросалось в глаза – это здоровье и красота мужчин и женщин – ну просто фотомодели, на кого ни глянь. Походка вполне своеобразная, хотя так просто не опишешь. Характерное покачивание бедер и плеч, выдающее скрытую силу – на Земле, в сравнении с этим, люди тянутся неуклюжим стадом. Дети красивы исключительно (одна нимфетка лет десяти, с рыжими волосами до пояса, отличалась такой изысканностью черт и шелковистой кожей, что Карлсен просто взгляда отвести не мог – картинка из сказки, да и только). Было заметно, что все дети одеты строже, чем взрослые. У девочек в фаворе цветастые платья ниже колена, мальчики в просторных рубашках и штанах в обтяжку. Часто, почему то, в желтых носках. Из пожилых, многие выделялись фасонистыми седыми шевелюрами и дородностью лиц – брови часто густые, глаза проницательные (один попался – ну просто вылитый нынешний Генеральный атташе США!) – Ступай осторожно, – прошептал на ухо Крайски, – говори потише, и старайся ни с кем не сталкиваться. Когда переходили дорогу, мимо проскочил какой то малец, держа на отлете пеструю ленту, колышущуюся, словно воздушный змей. «Ты смотри, куда суешься!», – бойко прокричал он той самой рыжеволосой нимфетке – голос звонкий и с каким то среднеевропейским акцентом. – Невероятно! – выдохнул Карлсен, – они же говорят на английском! – Ну и что? Я тоже на нем говорю. Это место смоделировано с Земли. Симпатичный молодой человек в шортах остановился поговорить с девушкой, гуляющей с хорошенькой девчуркой, за которой семенила на поводке одна из тех самых собачек ящерок. Приветствие прозвучало невнятно, что то вроде: «Хербаш курст», за чем сразу же последовало объятие. |
