|
Карлсен хотел зайти, но Крайски потянул дальше: «Успеется». В дальнем конце коридора они остановились у массивной двери (по виду – полированное красное дерево). – Стучи, – велел голос Крайски. Он постучал, и звук, что удивительно, получился металлический, а не такой как по дереву. – Войдите, – послышалось из за двери. Дверь отворилась (видно, Крайски приналег), и навстречу им поднял глаза какой то лысач, сидящий за столом у окна. – А, Георг, ты снова здесь, – сказал он (прозвучало как «Гэй орг»). – На этот раз еще и с визитером, – уточнил Крайски. Мужчина встал (росту шесть с лишним футов). На нем было коричневое одеяние с капюшоном за спиной, напоминающее монашескую сутану. Лицо кроткое, дружелюбное, с крупным румянцем. – Чудесно! Кто же этот твой друг? – Его звать Ричард Карлсен – доктор Карлсен. Он психиатр из Нью Йорка. – Ах, Нью Йорк! – лысач расцвел в улыбке. – Один из любимейших моих городов на Земле. Добро пожаловать в Крэйс, доктор. Карлсен протянул руку, верзила лишь улыбнулся и покачал головой. – Нельзя нам пожимать друг другу руки: энергетический уровень разный. Георг разве не объяснил? – Георг ничего не объяснял, – вклинился Крайски. – Он это все предоставляет тебе. – Вот как! Что ж, звать меня Аристид Мэдах, я куратор этого заведения. Зовите меня просто Аристид. – Вы можете обоих нас видеть? – с интересом спросил Карлсен. – Да. Я наделен даром, который вы приписываете медиумам. Может, присядете? – Пожалуй, воздержимся, – отреагировал Крайски. – Я привел его сюда посмотреть на Адама и Еву. – А, еще один: – Не возражаешь? Лучше, если бы он все это увидел до полудня, – в голосе у него почему то угадывалось поспешность. – Конечно, – он повернулся к Карлсену. – Доктор, соизволите пройти? Вот это куртуазность – чтобы такое, да на запредельно далекой луне… Аристид прошел к двери в другом углу кабинета. – Кстати, – обратился он, прежде чем открыть, – я был бы признателен (надо же, английский акцент просто безупречный), если б вы пытались не обращаться ко мне в присутствии других людей. Они и без того считают меня за сумасшедшего. Большинство так меня и зовет: «Мэд», безумный. Делают вид, что как бы сокращают мою фамилию, но я то знаю, почему. – Он поднес палец к губам и отворил дверь. Следом за ним они прошли полутемным коридором и, спустившись на три лестничных пролета, попали, судя по всему, в подвал. Изумляло то, что здание не только смотрелось точь в точь как земное, но еще и одинаково пахло. Прошли помещение, похожее на гардероб, хотя вешалки пустые. Возле двери стол – очевидно, место билетера. Мэдах вынул из кармана большой медный ключ и вставил его в скважину. Другой рукой нажал на выключатель, и открывшееся впереди помещение сразу наполнилось мягким зеленоватым свечением. Этот огромный зал (в длину ярдов сто) был уставлен стеклянными тумбами. Еле уловимый запах пыли и дезинфектанта вызывал ассоциацию с хранилищем Чикагского антропологического музея. Над дверью висели старинные механические часы вроде тех, что на стене Нью Йоркской публичной библиотеки – эти отчетливо тикали. От земного музей отличало то, что большинство экспонатов здесь было совершенно незнакомы. Минералы типа и цвета, каких на Земле никогда не встречаются, престранные скелеты и муляжи, иные с виду полная бессмыслица – так, в одной из тумб стояла лишь дымчато розовая вода. Остановились перед тумбой в дальнем конце зала – футов пять в высоту, а внутри двое прямоходящих существ, издали похожих на человекообразных обезьян. Приблизившись, Карлсен сразу же распознал в них неандертальцев – похожие восстановленные экземпляры стояли в музее Филадельфии. |
