|
– Я вижу, – заметил Крайски, – ты проникаешься местным колоритом. Карлсен посмотрел вниз и с удивлением обнаружил у себя эрекцию, он и не заметил, как это произошло. Хотя все тело сейчас покалывало от приятного предвкушения. Когда дверь за девушкой закрылась, здание смолкло, словно пустое. – Где же Аристид? – было без четверти двенадцать. – Пошел, наверное, подкрепиться. – Подкрепиться? – Крайски коротко хохотнул. – Я же говорил, комплексы у них все же есть. – Не понимаю. – Ты заметил на главном проспекте хоть один гастроном или ресторан? – Нет, если вдуматься с твоих слов… – Вот вот. А как Мэдах покраснел, когда ты спросил его насчет тех монстров возле выхода? – Я подумал, он просто как то уклоняется. – Да он остолбенел от ужаса, подумал, что я сейчас вмешаюсь с разъяснениями. – Какими разъяснениями? – Он тебе наплел, что те уродины тяжеловесы были якобы просто эксперимент. А просуществовали то они, ни много, ни мало, две тысячи лет. – Не вижу смысла: зачем они тяготели к такой наружности? – Да нет же, никто и не тяготел, – Крайски досадливо вздохнул. – Такая наружность им была необходима, чтоб достаточно было плоти впитывать жизненную энергию. Ты то этого не чувствуешь, потому что у тебя тело не на их вибрационном уровне. – И у тебя тоже. – Безусловно. Я об этом позаботился, потому и невидимый. Иначе мне не вынести. – Так ты что имеешь в виду: что они стыдятся есть? – Именно. Те глыбы монстры едой бредили точно так же как сексом: жрали и жрали, пока не стошнит, и снова жрать, жрать. Те образчики в подвале еще цветочки, ни в какое сравнение не идут. А то были просто необъятные ходячие желудки, в триста с лишним кило весом. Только, когда многие от обжорства стали гибнуть, инженеры у них схватились искать какое нибудь спасительное средство и создали КОК. То есть вес получался тот же самый, а размеры вдвое меньше. – Тогда почему они все еще тушуются? Крайски сказал терпеливо: – Потому, что тяга к еде у них стала инстинктом, еще сильнее полового влечения. На Земле мужчина возбуждается от вида раздевающейся женщины. Эвату разбирает от вида чашки с супом или мясного рулета. У них даже пищевая порнография есть, где смакуются обеды из десятка блюд. Я как то раз видел скандальный комикс про Проныру Тома, который в замочную скважину подглядывает, как женщины завтракают. Есть еще одна непристойная книга про педофила, что ест только молодую морковку и мясо исключительно молодняка. Книга эта вызвала такой скандал, что ее пытались запретить. – Но надо же им как то питаться. – Разумеется. Супруги здесь едят вдвоем, в приватной обстановке, но при этом вначале задергивают шторы. На обеды ужины никто здесь друг друга не зовет – представь, как на Земле какая нибудь респектабельная пара пригласила бы своих соседей на «групповушку». Ты заметил, когда мы подходили, как маленькая девчушка кормит там рыбок? – Заметил. – Так вот это потому, что она еще ребенок. Взрослого бы уже арестовали. – Ты шутишь?! – На Криспеле с этим не шутят. – Боже ты мой, – Карлсен только головой покачал. – У них и еще какие нибудь странности есть? – Насчет мытья, например, хотя с этим полегче… Сзади на лестнице кто то осторожно кашлянул. Мэдах – стоит переминается, неловко так. – Уж вы, прошу, извините меня, что заставил ждать. Я как то забыл, что мне письмо надо было продиктовать, важное. Ну что, идем? Карлсен заметил, что корешки волос над самым лбом у него влажны, видимо, мылся. Людей на улице прибавилось, причем, в основном, голых. Небо казалось ярче, как будто вышло солнце (хотя так и не понятно, где здесь вообще источник света). |
