— Пустое или нет — мне это без надобности, сам разбирайся с Люб... — Вейя запнулась тревожно, покосившись на дверь.

— Я у князя буду о тебе просить и от своего не отступлюсь, — осмотрел жадно, глазами пожирая.

Сердце забилось в горле Вейи часто, уйти хотела, да будто одеревенела вся, смотрела на Далебора в изумлении, не верила ни одному ему слову, да и как можно доверять? Развернулась, спеша назад вернуться, чувствуя, как натянулась, словно кожа на бубен, тишина и вот-вот треснет. Но Далебор не дал уйти, подхватил под локоть, останавливая, Вейя вскинула подбородок, пронизывая сотника твёрдым взглядом — много себе позволяет он, и закричать бы, да никто её не услышит — разносились из горницы басистые голоса да всплески хохота, но она и не хотела, чтобы застал её кто тут с сотником.

— Я не хочу с тобой, — всё же огрызнулась Вейя.

Внутри так и колотилось всё от нараставшего волнения. Далебор всё не так понял, видимо, но только какой разговор может быть, когда он пьян?

— Да не уж-то? — хмыкнул Далебор, будто смысл слов Вейи ему только открылся.

Нависая горой высокой, спустил руку по спине — жаркой тяжестью легла она на пояснице, прижимая Вейю к себе тесно. И не успела Вейя понять ничего, как сотник сковал, будто вылитыми из железа пальцами, подбородок, вжимая их с силой, опуская взгляд на губы Вейи, подался резко вперёд, набросился на них, словно голодный пёс на кость, впился до боли, сминая губы.

У Вейи от неожиданности дыхание перехватило, а следом на неё будто кипящее масло вылили, обдавая жаром с ног до головы, смесь чувств — стыда, гнева — пронеслась вихрем. Она дёрнулась, вырываясь яростно, да не сильно получилось — Далебор стиснул сильнее, пытаясь разомкнуть губы языком. Вейя почувствовала чуть кисло-сладкий вкус медовухи и жёсткое скольжение его губ. Далебор издав какое-то рычание утробное, грубо обхвати затылок, вжимаясь в губы ещё теснее, вгрызаясь поцелуем, и сотник всё же язык протиснул, завладевая ртом Вейи полностью. Страх встрепенулся брызгами острых осколков в груди, горло сковав — не выпустит её. Вейя сопротивлялась, выкручиваясь из хватки, да только в ответ Далебор кусал её губы, сильнее стискивая плечи, сжимая в кулак на затылке волосы, тянул больно. Вейя вся обратилась к двери к мужам, что шумели сейчас за столом, да жёсткие губы и язык не позволяли и шелохнуться. Вейя всхлипнула, понимая, что сотник утащит её сейчас. Но Далебор, напротив, резко выпустил, грубо от себя отпихнул, Вейя едва не упала, схватившись — случайно — за рубаху сотника, та треснула, натянувшись на спине Далебора. Сотник перехватил её запястье, сжимая до красных следов на коже.

— Захочешь, — зло усмехнулся он, и Вейя ощутила, как его трясёт всего, будто в лихорадке, и как дико пышет жаром вздымавшееся в тяжёлом вздохе тело. — Захочешь со мной.

Веяй, видя, ка злой огонь распалялся по широким зрачкам глаз всё гуще, сглотнула, желая одного — чтобы пустил её

— Отпусти, мне больно, — прошипела Вейя, дыша часто.

Далебор сощурил с сомнением глаза, ослабил всё же хватку, Вейя выдернула руку, немедля к двери ринулась.

Глава 20

Вбежала в горницу, да едва не споткнулась, как упёрся в Вейю взгляд князя. Вейя невольно коснулась волос, поправляя плат, но уже и не спрячешься — поймал её взгляд испуганный Годуяр. Пошла быстрым шагом к светлице, где постелена была для неё постель. Благо тут горел один светец — он тускло освещал мощные серые брусья стен и лавки, которые ещё пустовали. Вейя в полумраке опустилась на шкуры, касаясь губ пальцами, что пылали нещадно. Её и не целовал ещё ни разу никто, и такой ласки ей вовсе не нужно. Видно, злой дух какой в сотника вошёл.

Дрожь билась в теле, но злость постепенно вытесняла испуг. Годуяр теперь неизвестно что подумает.