— Может, обоз торговый, — предложил Сыгнак, возвращаясь к кострам. — Нас испугались.

— Да если бы испугались, не могли так быстро уйти, и следов от колёс не видно, стало быть конные, — задумчивого басил могучий Тугуркан, сурово хмуря брови.

Как бы то ни было — скверно. Хуже всего оставаться в неведении, не знать, с кем по одной дороге идёшь.

— Сюда! — вдруг раздался оклик Итлара откуда-то снизу.

Тамир и остальные воины быстрым шагом ринулись на шум. Дошли до самого оврага, густо поросшего ольшаником, оттуда Итлар уже поднимался, в руках неся кого-то.

— Что тут у тебя? — Тамир смолк, опуская взгляд на ношу, увидев девичье лицо. Что-то полоснуло по груди — догадка, что не та ли самая девка из общины, за которой старейшина Белояр явился в становище?

Сыгнак и Тугуркан помогли ему подняться. Итлар присел, опустив ношу на землю, завернутую в шерстяную верхицу, помятую всю изрядно и мокрую. Ко всему девушка была босая, пальцы синие почти, с налипшими на них травинками и хвоей, волосы русые чуть с рыжинкой спутанные, растрёпанные, торчала листва палая в них.

— Жива ли? — спросил Сыгнак, склоняясь над несчастной.

Тамир опустился на колено, убирая с лица полянки влажные пряди, открывая посиневшие губы и скулу, на которой багровела царапина глубокая — то ли поранилась о ветку какую — и ссадину, синевшую на другой скуле у самого виска — явно от кулака мужицкого тяжелого. Внутри вскипело всё — какой паскуда мог ударить девку слабую, девчонку совсем? Тамир оглядел её дальше, ища следы поруганья, и нашёл, конечно. Хазарич коснулся шеи тонкой и холодной, пытаясь найти жилу — дрожала едва под пальцами.

— Чего расселся? К огню её неси скорее, — рыкнул Тамир, поторопив Итлара, что уставился на него в ожидании.

Он подобрался быстро, за ним метнулся Тургай, на ходу подбирая ветви целыми охапками да скидывая их на угли, те занялись быстро, затрещали — полыхнуло пламя. Итлар опустил на расстеленный Сыгнаком, взятую с седла и принесённую к постою скрутку шкуры, уложили полянку у костра.

Вскоре подоспел и отряд. Зашумел у дороги. Воины, видя неладное, спешили уже к становищу, поглазеть что стряслось такого. А полянка, видимо, от шума, очухиваться начала. Кривя губы от боли, морщась, заворочалась в руках Итлара, который всё ещё держал её. Девушка разлепила ресницы, заморгала часто, шарахнулась было прочь, да замёрзшее тело не сильно послушалось — как-никак, если не всю, то полночи в овраге том и лежала. Да и Итлар не позволил — удержал. Девица бессильно рухнула назад на шкуру, затряслась, рыданием заходясь, бормотала что-то побелевшими губами, всё вырваться пыталась вяло, озираясь с ужасом на окруживших её воинов, которые сновали по лесу, отвлекая Тамира разговорами, но он всё же поймал взглядом протиснувшуюся средь воинов Огнедару. Точно лисица, юркнула — видно, тоже решила вылезти из укрытия посмотреть, что стряслось. А как увидела полянку крови с ней одной, так и присела рядом, говорить что-то начала негромко, ласково, Тамир не слышал из-за шума, только обрывки.

— Может, она что скажет? — посмотрел в сторону девушки Найгал.

— Может, и скажет, — отступил Тамир, оставив старших воинов, направился к ней, поспешив узнать, кто полянку умыкнул да надругался.

Девушка, завидев приближавшего хазарича, застыла и даже рыдать престала, смотря неотрывно, будто увидела что-то, что заставило её позабыть об остальных.

— Ты из общины Белояра? — спросил Тамир, бросая в сторону Огнедары предупреждающий взгляд, чтобы та в случае чего поправила его в чём, и девица ещё больше не напугалась. — Ты из общины Белояра, спрашиваю? — резче потребовал.

Полянка сомкнула губы, посмотрела на Огнедару, потом снова на Тамира, кивнула, сжимая плотно блеклые губы, видимо, соображая помалу всё, что насильничать её здесь никто не собирается.