— Неудивительно. От такого у кого хочешь голова заболит. Только недолго ей болеть осталось. Черная метка — дело серьезное.

— Не делай мне страшно! — воскликнула Катерина. Она накрыла тушку вороны листом газеты, и теперь ничто не отвлекало нас от разговора. — Какая черная метка? Какой убийца? Объясни толком, Сань, только, очень тебя прошу, без этих твоих штучек!

— Хорошо. Знаешь, что означает эта дохлая ворона? Она означает, что мы с тобой стоим на пороге раскрытия какой-то страшной тайны и кто-то не хочет, чтобы тайна эта стала известна. Ой! — Я испуганно зажала рот ладошкой, ибо поняла, что только что сказала.

— Вот именно! — кивнула Катька. — Ни при чем здесь твоя метка. Дело в бумагах Никиты и Саламатина. Думаю, мы на верном пути, Санчо. Смерти Кита, Мишки и Макферсона — дело рук одного человека, который хотел воспрепятствовать темным делишкам парней. Первые две смерти он мастерски сляпал как несчастные случаи, но вот на американца у него времени не хватило, пришлось просто так грохнуть, а труп спрятать. Теперь наша очередь.

— В каком смысле?! — оторопела я.

— В прямом. Мы влезли не в свое дело, занялись выяснением причин смерти ребят и, того и гляди, выйдем на убийцу. А ему это на фиг не надо. Вот он и предупреждает… Или просто дурака валяет. Псих, одним словом.

Придя к такому малоутешительному выводу, мы с Катериной принялись наводить порядок в моей спальне. Делали все молча, потому что головы были заняты одинаковыми невеселыми мыслями. Покончив с уборкой, мы, не сговариваясь, переместились в комнату Катерины — оставаться в оскверненной спальне я не могла — и стали устраиваться на ночлег. Впрочем, заснуть никак не получалось. Да это, в общем-то, неудивительно: кто спокойно заснет, зная, что поблизости бродит самый что ни на есть хладнокровный убийца? Даже маленькая «Беретта», положенная под подушку, уверенности в завтрашнем дне не внушала. Я лежала под теплым боком Катерины и дрожала так, что большая двуспальная кровать ходила ходуном. Мне никак не удавалось отделаться от ощущения, что убийца в эту минуту шастает по нашему дому. Он, конечно, знает, где мы находимся, но специально не идет убивать, желая сперва хорошенько потрепать нам нервы.

— Ну хорошо, — вслух сказала подружка, словно продолжала прерванный диалог, хотя до этой минуты мы обе молчали. — Давай воспользуемся методом Холмса и попробуем ответить на главный вопрос: кому выгодна смерть Кита, Саламатина и Макферсона?

— А может, не стоит, Кать? — шепотом предложила я. — Я имею в виду — продолжать копаться в этом деле? Может, просто вернем все улики?

— Кому? — вопросом на вопрос ответила подруга.

После недолгих размышлений я пришла к выводу, что улики возвращать как будто бы и некому, потому подавленно промолчала. Катерина, видя такое дело, принялась рассуждать дальше:

— Ты пойми, Сан Саныч, даже если мы прекратим расследование, нам все равно крышка — убийца уверен, что мы в курсе многого такого, чего знать нам совсем не следует. Он уже решил нас убрать, и наше примерное поведение не заставит его изменить свое решение. Попробуем сыграть на опережение. В этом варианте у нас есть шанс остаться в живых. Пусть маленький, но все-таки шанс. В крайнем случае можно будет пойти в милицию и признаться в убийствах, которых мы не совершали. Нас, конечно, посадят, но зато в тюрьме убийца нас не достанет.

Что и говорить, перспектива радужная, почти как у картошки: то ли весной посадят, то ли осенью уберут. Катька еще что-то горячо говорила, должно быть, стремясь убедить меня, а в первую очередь себя, в правильности принятого решения, но я ее уже не слышала.