Раньше за ним ничего подобного не водилось: Лонер всегда был прямолинейным, хотя и не лишенным присущего благородным высокомерия. Как-никак герцогский титул сказывался, да и воспитание никуда не спрячешь. Но, несмотря на блестящий ум и великолепное образование, отпрыск одной из знатнейших фамилий Сазула долгое время не мог прижиться в гильдии. Не было в нем, хоть убей, привычной для темных изворотливости. Того коварства и легкости, которые сильно облегчали жизнь и позволяли менять правила игры по своему усмотрению.

Для этого Лонер был слишком горд, упрям, самоуверен и, наверное, слишком хорош. Он не сломался даже после того, как род официально отрекся от такого наследника. Узнав, каким даром он обладает, родные решительно вычеркнули его имя из всех семейных летописей.

Увы. Тогда это не было чем-то из ряда вон выходящим – многие из нас через это прошли. И многим очень рано открылась неприглядная правда о так называемом магическом «равенстве». Но Лонер не сломался даже после того, как был предан собственной семьей, и не пал духом, несправедливо оказавшись под воздействием закрывающей печати.

Я, правда, не знаю, что он делал все эти годы и как справлялся с обрушившимися на него трудностями. Как выживал в одиночку, с боем доказывая свое право на существование. Чем поступился ради того, чтобы сохранить независимость. И чем пожертвовал, чтобы, лишившись всего, занять столь серьезную должность в академии.

Но я уважаю старого друга за преданность. И не могу не испытывать гордости при виде его горящих глаз. А уж то, как он разыграл имеющиеся на руках карты, вызвало мое искреннее восхищение: простой воин превратился в стратега. Он с такой ловкостью воспользовался своим последним оставшимся оружием – беспомощностью, что я до сих пор находился под впечатлением и испытал безумное облегчение от мысли, что наконец нашел человека, которому можно довериться.

– Держи, – с ходу огорошил меня Ворг, едва я переступил порог его кабинета.

Все еще пребывая в задумчивости, я рассеянно повертел в руках исписанную мелким почерком бумагу и вопросительно уставился на учителя.

– Что это, мастер?

– Список книг. Прочитаешь на досуге, – ворчливо заявил маг, проковыляв к своему столу. – Мне пока некогда с тобой заниматься. Так что на ближайшую неделю ты, можно сказать, свободен.

– Вы опять уезжаете? – удивился я, только сейчас заметив, что целитель одет в дорожную одежду, а возле двери стоит большая сумка.

Ворг только отмахнулся.

– Выдернули меня сюда раньше времени, а во дворце опять что-то стряслось. будь неладен этот Фалькус с его срочными делами! Кучу времени придется тратить впустую и самому разбираться, кто там и что недопонял, когда я уходил!

Продолжая ворчать, маг достал из шкафа теплый плащ и поспешно в него укутался.

– Можно подумать, мне в радость таскаться во дворец всякий раз, когда у кого-нибудь разболится зуб! Почему Свирусу нельзя это доверить?! Он там кто – придворный маг или тряпка?

Я осторожно кашлянул.

– Свирус – это ваш ученик, профессор?

– Был когда-то. Давно уже вымахал, жлоб, а лечить толком так и не научился! Опять придется идти разбираться, заниматься, уговаривать… И лишь потому, что его величество захотел видеть именно меня!

– Простите мое невежество, профессор, но как же ваша лечебница? А занятия? Адепты? Они ведь завтра придут.

Ворг фыркнул.

– Обойдутся без меня и занятия, и адепты. А вот лечебнице, ты прав, присмотр нужен. Но я предпочитаю вообще сюда никого не пускать во время отъезда, чем потом разгребать последствия.