Что ж, он сам выбрал свою смерть. Предательство не прощается нигде и никогда. А я хоть и считал предателя когда-то своим, сейчас не был способен ощущать даже смутный намек на жалость. В конце концов, теперь это — лишь подопытный материал. Не хуже и не лучше обычного. Впрочем, нет. Он все-таки лучше, чем те бедолаги, которые добровольно ложились на мой алтарь: некромант в обряде — это знатная добыча.

Первый надрез на обгоревшей коже я сделал сам, умело отделяя еще живую плоть от костей. Не обращая внимания на сдавленное мычание, аккуратно разметил места для надрезов. Нанес все необходимые руны. В полном молчании обработал сперва одну руку бешено бьющегося ученика, затем вторую. Перешел на грудь, живот и, наконец, ноги, испытывая даже нечто вроде приятного удивления от того, что крови из спекшегося от жара тела вытекло совсем немного. Закончил с предварительной подготовкой. Не глядя на хрипло воющего предателя, зачаровал нужные мне инструменты, позволив им продолжить этот кровавый труд. И, на мгновение взглянув в выпученные, полные ужаса глаза, в которых с удовлетворением прочел понимание, равнодушно отвернулся.

— Я нашел для вас новый источник, учитель, — сухо бросил я, осторожно коснувшись ладони мастера и больше не чувствуя в ней биения жизни. Я не слышал дыхания учителя и не видел света в бессмысленно уставившихся в потолок глазах. — Долгое умирание — прекрасный способ наполнить энергией смерти емкость почти любой величины. Я знаю, вы этого не слышите, но ничего не поделаешь — посмертное проклятие некроманта нам придется нести вместе. Я попытаюсь разделить его поровну: отдам вам свою силу, потому что без этого вам не выжить, а взамен заберу память о прошлом; себе же возьму то, что осталось, — вечную немощь. Хотя бы потому, что для меня всегда было делом чести отдавать такие долги.

Кинув последний взгляд на умершего мастера, пожертвовавшего ради меня остатками жизненных сил, я резко отвернулся и приблизился ко второму ложу. Образец был полностью готов к процедуре слияния. Осталось только запустить процесс, завязать его на диковато хрипящем ученике и сделать так, чтобы с моей смертью он не остановился. Ведь времени почти не осталось — стазис на ране подошел к концу. Еще пара минут, и мои силы тоже закончатся. Жаль, конечно, что я уже не увижу результатов. Но хотелось бы надеяться, что все удастся. Ведь если это так, значит, я прожил свою жизнь не зря. И умру, как мне кажется, достойно.

Приподняв когтистую пятерню подопытного образца, чтобы соединить ее с исхудавшей кистью учителя, я активировал заклинание-ключ и слегка удивился тому, что пальцы в моих руках потеплели. На мгновение нахмурился, не ожидая такой быстрой реакции, ненадолго задумался над причинами, а потом чуть не отшатнулся, внезапно вспомнив, что до сих пор не оборвал самые важные нити, связывающие мою ауру с телом. После чего буквально отбросил от себя заметно порозовевшую лапу. Шарахнулся прочь, чувствуя предательскую слабость в ногах, и застонал, поняв, что только что инициировал процесс переноса сознания, но не того, которое требовалось!

— Демон! — непроизвольно вырвалось у меня при виде того, как стремительно протянувшиеся от Нева нити опутали мое тело и тут же соединили его с образцом. — Нет! Нет, так не должно быть! Это неправильно!!!

Но заклинание заработало в полную силу, выбирая тот вариант течения обряда, который требовал наименьших затрат. Я сам когда-то настроил его именно на такую работу. А теперь оно безжалостно обрывало более слабые нити, которые я успел привязать к мертвому наставнику, и рушило все мои расчеты! Ломало все планы! Портило все то, к чему я так долго шел!

Более того, силы от умирающего некроманта-недоучки поступало к трансформе так много, что мне не удалось не только отключить, но даже сколько-нибудь замедлить начавшийся процесс. Я с ужасом обнаружил, что больше не могу на него повлиять.