— В эдикюле сидела, — понурилась девица.

— В темнице, значит. — Следователь кивнул. — За что?

— Заснула без разрешения. Хозяйка велела трое суток не спать, а я возьми и задремли.

— Понятно. Когда убивали твою госпожу, крики слышала?

— Не слышала.

— Что так? Эдикюль в двух шагах от дома.

— Спала, наверное. — Она простовато повела плечами. — Почти трое суток глаз не могла сомкнуть, вот и сомлела.

— А ты тоже спала? — обратился он к Аксинье.

Вторая горничная тоже оказалась ни в пример хороша, пшеничного цвета широкая коса была уложена вокруг головы, точно корона, голубые чистые глаза смотрели с немым укором. Несмотря на возраст — тридцать лет, она оставалась весьма привлекательной, и Псковитинов поймал себя на мысли, что ему хочется разглядывать её всю, как разглядывал бы какую-нибудь картину или статую.

— Какой спать, когда утро и дел выше головы? — Девица поправила причёску. — Семёнова Аксинья, христианского вероисповедания, крепостная, родилась и постоянно проживаю в селе Грузино. Не до сна барин, ваша честь, когда две горничные вместо четырёх. Только и поспевай.

— Где ж ты была в момент убийства?

— С садовниками разговаривала. Докладывала, какие Анастасия Фёдоровна желала цветики посадить. Она ведь и форму клумбы хотела переделать. Вот я и старалась. — Аксинья всхлипнула.

— А тебе Анастасия Фёдоровна сама велела с садовниками поговорить?

— Нет, Параша утром ранёхонько растолкала, говорит, одевайся и иди, объясни этим дуракам, чтобы вензель на клумбе выложили, а саму клумбу из круга сделали как бы овалом, как зеркало в гостиной. В общем, всё объяснила, я и пошла. А что сделаешь?

— А тебе и в голову не пришло, что эта твоя Параша могла барский приказ перепутать? Почему сама не переспросила? Да и как она одна собиралась и одеть госпожу, и завить?

— Переспросишь тут, — нахмурилась Аксинья. — Враз по лбу чем тяжёлым схлопочешь или рогатку на шею. Я однажды месяц в такой проходила. И в баню, и в церковь…

— А если бы ты приказ не так поняла? Если бы не те цветы посадили? Не той формы клумбу вырезали? Может, она тебе хоть чертёж какой передала? Рисунок, на котором госпожа Шумская изволили указать, что, как и куда?

Аксинья молчала.

— Признавайся, слышала, как твою госпожу убивали? Крики? Шум?

Горничная не ответила, роняя слёзы и отрицательно мотая головой.

— В десяти метрах от дома и не слышала?! — возвысил голос следователь. — Ладно, уводите их.

— Не верю ни той, ни другой, — подытожил Аракчеев.

— Согласен с вами. Но всё же позволю себе провести проверку. — Псковитинов кивнул адъютанту Белозерскому. — Сейчас пойдёте в соседний особняк, зайдите в комнату, где произошло убийство, она на первом этаже, помните? И ровно через десять минут, у вас часы есть? Закричите там, будто бы вас режут. Понятно?

— Простите, но, возможно, женский голос звучал бы убедительнее, — остановил готового сорваться с места адъютанта фон Фрикен.

— Поправка принимается, найдите любую дворовую девку или бабу. Отведите её на указанное место и велите покричать. Вас же, господа, я попрошу спуститься вниз и дойти до той самой клумбы, где горничная разговаривала с садовниками.

Все, кроме Аракчеева, поднялись и направились к выходу.

— Все вещи чистые! — догнав процессию, сообщил Корытников. — Я с лупой разглядывал. Рядом с ним важно вышагивал довольный свалившимся на него приключением Гриббе.