– От стен, быстро! – скомандовал лесник.

Они замерли посреди двора, сбившись в тесную группу, ощетинившуюся стволами. Захар прикинул количество патронов и покачал головой. Надо менять тактику.

– Надо поставить завесу.

Денис понял его с полуслова. В руке парня появилась еще одна бутылка.

– Давайте все. По-другому мы от них не оторвемся.

Первая бутылка, с силой запущенная по дуге, разбилась на свободном от снега пятачке асфальта. За ней последовала вторая, третья, и через несколько секунд между людьми и мутантами выросла стена огня. Две бутылки попали в чудом уцелевшую деревянную лавку у подъезда, и высушенное многолетними морозами дерево вспыхнуло, как спичка. Захар расколотил свою бутылку об угол дома, и огонь метнулся по стене, жадно облизывая раскрошившийся кирпич. Юля, державшаяся рядом, вскинула автомат и дала несколько коротких очередей по мечущимся на той стороне тварям. Загавкали ружья следопытов, зашуршал арбалетный болт. Две человекоподобные фигуры забились на снегу, еще одна упала в огонь. Свалявшаяся шерсть моментально вспыхнула, охваченная огнем тварь с визгом кинулась назад, распугивая соплеменников. Обезьяны, рыча и скалясь, медленно отступали. Захар перезарядил дробовик и несколько раз выстрелил вслед. Один раз попал, удачно повредив ногу одному из приматов, и тот огласил округу резким визгом. Обезьяны не выдержали и побежали. Поле боя осталось за людьми.

Стрельба со стороны заправки, там, откуда должны были атаковать жестянщики, стихла. В отдалении все еще стучал пулемет, ему вторили автоматы, но не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: нападение на релейный завод провалилось, не успев начаться. Захар повернулся к своим людям.

– Уходим. Идем за нашими. У нас остался последний шанс. Мы должны уйти раньше, чем сюда придут релейщики.

– Как уйти? – вскинулся один из следопытов. – Там же…

– Там уже никого нет. Они попали в засаду.

– Но там же идет бой! Надо помочь нашим!

– Наши – там, – Захар показал рукой в ту сторону, куда ушли люди убежища. – Больше здесь наших нет.

– Но ведь это мы их позвали! Мы их втянули в это! Мы должны помочь! Или отомстить хотя бы.

Еще несколько человек согласно закивали головами.

– Слышишь, ты… – прорычал Захар, рывком приблизившись к не желавшему слушаться и ухватив того за воротник бушлата. – Неуловимый мститель, блин! Ты хочешь, чтобы мы все легли здесь? Чтобы все это было зря?

– Но… Это неправильно! Мы не должны так поступать! – продолжал гнуть свое следопыт. – Мы же люди, в конце концов! Мы что, оставим своих на растерзание релейщикам?

– Твою мать! – Захар начал беситься. – Своих? Давай я расскажу тебе про своих. Хочешь? Твои «свои» – те, которые в обезьяньих шкурах и с копьями из арматуры – знаешь, что эти свои потребовали за участие в нападении? Тела! Убитых и раненых! Своих, релейщиков, наших, рыночных! Догадываешься, зачем? Точно не для того, чтобы чучела на страх врагам набить!

Следопыт побледнел.

– Вторые «свои» выдвинули требование: или они занимают после победы убежище релейного, или не участвуют. Как думаешь, сколько им времени понадобится, чтобы воспользоваться примером бывших хозяев своего нового дома? Или ты считаешь, что, укрепившись, получив свою долю трофеев и обосновавшись в убежище, рыночные будут ходить к вам в гости чай пить? Что будет, если кто-то пронюхает, куда мы ушли, а? Как они поступят? Придут и скажут: ребята, продайте нам ништяков? Хрен там! Они нашпигуют тебя свинцом, заберут твою бабу и жратву, а тебя оставят на корм обезьянам.