– Ну вот и чудненько.

Лесник почувствовал нечеловеческую усталость. В стороне, за деревом, причудливо изогнувшим свой ствол, стонал раненый. Захар сплюнул в снег густую вязкую слюну и потянулся за рюкзаком.

– Ща, потерпи, – обратился он к раненому. – Ща подшаманим тебя.

Он подхватил рюкзак с земли и направился на звук, успев подмигнуть Юле, сидящей на корточках и перезаряжающей автомат.

Он успел пройти всего несколько шагов, когда услышал сзади голос.

– Ну вот мы и встретились. Я так и знал, что без тебя, сучара, тут не обошлось.

Лесник развернулся, уже понимая, что ни сбросить с плеча дробовик, ни рвануть из-за пазухи пистолет или с бедра обрез он уже не успеет, и встретился взглядом с… Семеном. Охотник, правая рука Бати, криво ухмылялся, зажимая рукой рану на правом боку. Во второй руке у него был то ли «Кедр», то ли «Каштан» – именно тот короткий автомат, с которым он встретил Захара там, неподалеку от берега Байкала. Семен тяжело опирался на стену. Видимо, он обошел площадку и вернулся сюда, пройдя вдоль стены дома.

– И чего ж ты, падла, наворотил-то, а? Седого, козел, замочил. И других пацанов. А сегодня сколько погибло? Ну и козлина ты! Тебя подобрали, приютили… Лучше б я тебя там, в буране оставил. Лучше б сдох ты там, тварина. Ну ниче. Мы сейчас все поправим…

Ствол автомата пошел вверх. Время будто замедлилось, растянулось резиной. Не отрывая взгляда от темного зрачка автоматного ствола, Захар глубоко вдохнул, примериваясь, как бы половчее швырнуть рюкзак…

Темная фигура метнулась вдоль стены, врезалась в Семена и тут же коротко треснул одиночным автомат. Захар рванулся вперед, отбрасывая рюкзак в сторону, скидывая с плеча дробовик. Семен отшвырнул с себя обмякшее Юлькино тело и стал подниматься, пытаясь нащупать выпавшее оружие.

Захар ему такой возможности не дал. Тяжелый ботинок врезался в окровавленный бок, и Семен заорал от боли. Где-то за площадкой снова затрещали автоматы.

Захар ударил еще раз, и еще, пока на четвертом ударе глаза раненого не закатились. Лесник убедился, что Семен действительно потерял сознание, пинком отшвырнул автомат в сторону и наклонился над лежащей без движения девушкой.

– Юля! Юль! – позвал лесник. Голос неожиданно сорвался.

Он перевернул девушку и вздрогнул, увидев кровавое пятно на сугробе на том месте, где она лежала. Он рухнул на колени и рванул бушлат на груди девушки. Металлические пуговицы полетели в стороны, жалобно затрещала ткань, не выдержавшая варварского обращения. Захар достал нож, вспорол свитер, какую-то кофту, поддетую под него, схватился руками, дернул…

Кровь уже не шла. Обычно при таких ранениях ее толчками выбрасывает наружу, небольшими фонтанчиками, в такт биения сердца. Сейчас этого не было, потому что сердце девушки больше не билось. Небольшое отверстие со слегка оплавленными краями находилось прямо напротив него, под левой грудью.

Захар всхлипнул. Рядом зашевелился приходящий в себя Семен. Лесник аккуратно запахнул бушлат на груди девушки, пошарил вокруг руками в поисках своего дробовика. Нашел, оперся на него, как на трость, и тяжело поднялся, пошатываясь.

Семен пришел в себя, но лежал без движения, прижимая руку к ране. По лицу мужчины было видно – еще пара минут, и все. Не жилец. Но тем не менее он улыбался.

– Что, зацепил я тебя все-таки? Получилось даже лучше, чем я рассчитывал. Так бы ты сдох – и все. А теперь мучиться будешь. – Он закашлялся.

Захар молча перехватил дробовик за ствол и поднял ружье над головой.

Он бил, пока снег не превратился в грязно-черную кашу, пока не раскололся приклад дробовика. Отбросив бесполезное оружие, лесник подошел к девушке, поднял ее на руки и, пошатываясь, пошел сквозь метель.