Берест отозвался тихим храпом и активным покачиванием головы. Я улыбнулся и потянулся за амуницией, находящейся прямо тут, в широком стойле моего любимца. Быстро справился с седлом и уздой, приладив все на место. Похлопал коня по крупу и быстро вскочил ему на спину.

– Ну что, поедем? – Я ласково погладил шею Береста и тихонько ударил пятками о шелковистые бока. Дверь стойла мгновенно отворилась по малейшему мановению моей магии, благо она и настроена была только на меня и конюха, чтобы никакие вельможи не вертелись около моего коня.

У дверей конюшни меня уже ждали практически все члены нашего маленького отряда. Я быстро спешился. Только ректор запаздывал – ему пришлось выбирать наиболее подходящую лошадь: не каждая будет рада носить на себе полноценного дракона без предварительной притирки и подготовки. Все же лошади это чувствуют.

Полутемное помещение конюшни освещалось лишь скудным солнечным светом из окон, расположенных высоко под потолком. Корнелий, стоящий ближе всех к выходу, нетерпеливо крутил пальцами в воздухе большую сверкающую снежинку. Отец делал примерно то же самое с той лишь разницей, что в его пальцах сверкал их целый ворох – неплохое упражнение для ледяных магов, чтобы успокоить нервы и войти в некое подобие медиативного состояния. Дядюшка император наблюдал за этим процессом с каким то особым интересом, явно тоже желая полечить таким способом расшатавшиеся за годы правления нервы, а вот магистр Фаллар, который, оказывается, теперь тоже наш дядя, что то с интересом рассматривал вместе с Давидом в его книге, тихо перешептываясь о чем то своем.

Я тяжело вздохнул, уже устав ждать окончания всей этой канители, но, как назло, ректор существенно задерживался – ему все никак не могли подобрать подходящую лошадку, так что я мог наблюдать спешное передвижение главного конюха, вертлявого мальчишки рядом с ним и самого ректора от стойла к стойлу. Хотелось побыстрее действовать, двигаться, что то предпринимать, а не терять бездарно драгоценное время, в течение которого с Меланией могут сделать нечто страшное или даже просто нехорошее.

Стоило подумать о невесте, как сердце болезненно дрогнуло, неприятно заныв в груди. Я поморщился и потер грудную клетку. Мое движение не ускользнуло от зоркого взгляда близнеца, но он практически сразу все понял, глянул сочувственно и снова отвернулся, отвлекаясь на что угодно, лишь бы скоротать эти бесконечные минуты тяжкого ожидания. В его руках засветилось уже несколько искрящихся льдом снежинок.

Наконец к нам подбежал взмыленный вихрастый мальчишка – помощник конюха, взволнованный внезапным наплывом посетителей. Он сообщил, что конь для ректора уже найден, осталось его оседлать. Находясь к нему ближе остальных, я величественно кивнул, показывая, что услышал информацию. Мелкий буквально просиял, глядя на меня чуть ли не с благоговейным восхищением. Натянуто улыбнулся парнишке – раньше я его тут не видел – и протянул мелкую монетку, случайно затерявшуюся в кармане брюк, отчего и без того безгранично восторженный взгляд стал еще более горящим.

– А можно спросить? – вдруг тихим, каким то дрожащим голосом поинтересовался он, прижимая к груди блестящую монету. Густая копна волос растрепалась еще сильнее из за одного неловкого движения головы мальчишки, но, кажется, его это нисколько не заботило.

Я пожал плечами, стараясь сохранять спокойствие: в конце концов, это всего лишь ребенок, ни к чему приходить в гнев от одного его неосторожного слова. По всей видимости, мальчик растолковал мой жест как разрешение.

– А вы правда правда огненный дракон? – Новый помощник конюха подпрыгнул на месте. Веселые кудряшки подпрыгнули вместе с ним.

Кивнул. Кажется, большего восторга, чем уже выдавал этот мальчишка, нельзя излучать, ан нет, умудрился же!

– Правда, – все же проговорил я вслух, отмечая легкую искру недоверия в глазах ребенка, – а мой брат ледяной.