— Значит, ждала? — сказал Пол так, словно боялся поверить.

Она состроила гримаску, которую он не увидел.

Этель приехала как раз перед дождем, но знала, что ей не удастся проскользнуть между струйками гнева Пола.

— Значит, ты меня ждала?! Вот это мило — после того как исчезла без предупреждения и отсутствовала целых семнадцать дней!

Он аккуратно разжал руки, обвивавшие его шею, и оттолкнул ее.

— Ты вообще понимаешь, что наделала, Этель? Целых семнадцать дней!

Она притворилась, будто эта цифра ее удивила, и для вида начала считать на пальцах.

— И все эти семнадцать дней я должен был торчать у окна, смотреть на горизонт, обшаривать леса, выслушивать утешения Скотта, Мэри и поваров и обедать в одиночестве, не зная, вернешься ты когда-нибудь или нет.

— Я вернулась. Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь.

Он топнул и отвернулся.

Она шагнула к нему. Она любила Пола и злилась на себя, видя, как он страдает.

— Пол…

Вчера вечером приезжали Томас Кэмерон и его отец. Кажется, ты месяц назад пригласила их к нам. И обещала прогулку в автомобиле, назначив ее на вчерашний день.

Этель опять смущенно поморщилась. И в самом деле, ей смутно помнилось что-то такое.

Они велели шоферу высадить их в конце аллеи, — продолжал Пол. — Когда я их увидел, я просто не знал, как оправдаться.

— Кэмероны? По-моему, я им сказала «может быть», — пробормотала Этель.

Да, с тобой всё «может быть», Этель. Тебя так и нужно было назвать — Мэйби.

— Прости меня, Пол.

— Я одолжил им лошадей, чтобы они могли вернуться домой. Они понятия не имели, куда ты подевалась.

— Да наплевать мне, что подумают Кэмероны, — ответила она.

— А мне не наплевать, я просто сгорал со стыда. Кроме того, я и вправду не знал, где ты: может, танцуешь в эдинбургских или лондонских кабачках или разгуливаешь еще где-нибудь, а может, лежишь полумертвая в канаве за холмом.

— На этот раз я не танцевала.

— Ах вот как!

Мокрые вьющиеся волосы падали ей на глаза.

— Я была в Париже.

— Знаю.

— Откуда? — вздрогнув, воскликнула Этель.

— Сегодня ночью тебе звонил какой-то француз. А утром от него пришла телеграмма.

Теперь Пол пристально смотрел на Этель.

— Ты не знаешь, как его зовут? — взволнованно спросила она.

Пол не ответил.

— Где эта телеграмма?

— У меня в кармане, — сказал он.

— Ты ее вскрыл?

Пауза.

— Я решил вскрыть ее сегодня вечером, если ты не вернешься.

— Отдай ее мне!

Пол медленно повиновался.

Этель взяла телеграмму и, спрятав ее в белых дрожащих ладонях, отошла к окну. Она стояла спиной к Полу, но по ее вздымавшимся плечам он догадался, как прерывисто она дышит.

Ванго, Ванго, Ванго.

Этель твердила это имя, как заклинание, надеясь, что оно вот-вот появится на голубом бланке, который судорожно сжимали ее пальцы. Вспоминал ли он о ней?

Она распечатала телеграмму, пробежала ее глазами, и Пол увидел, как вдруг сникли ее плечи.

— Он хотя бы красив? — спросил он.

Этель обернулась с беспомощной, горькой улыбкой. Теперь Пол позволил ей взять себя за руки.

— Это пожилой господин с лицом шотландского терьера, — ответила она. — И зовут его комиссар Булар. Он сообщает, что завтра приедет сюда.

Пол посмотрел на нее.