– Альбе нельзя пить! – всполошился Бернар. – У неё непереносимость вина, донья.

– Неправда! – возмутилась та. – Я просто быстро пьянею, но столь же быстро трезвею.

– За то время, что ты трезвеешь, обычно происходит что то очень нехорошее, – с явным намёком заявил горгул. – Размягчение мозгов, вот как это называется. Потом они затвердевают, но сделанного обычно не воротишь.

Это был точно намёк на косяк с книгой из библиотеки, потому что Альба виновато посмотрела сначала на него, потом на меня.

– В закостеневших мозгах тоже нет ничего хорошего, – заметила я исключительно из вредности. – Они мешают увидеть перспективу.

– Свои мозги вы можете размягчать сколько угодно, – заявил Бернар. – Всё равно там костенеть нечему.

– И это ваша благодарность за то, что я помогаю выйти из тупика, в который вы себя загнали сами?

– Донья, если кто то когда то узнает, что вы приняли участие в происходящем, ни один Сиятельный с вами разговаривать не будет.

– Я бы не сказала, что это сильно меня расстроит, – ответила я, но вино налила только себе: Альба даже отошла в сторону, только бы не соблазняться видом выпивки, а Раулю сейчас нужна не менее трезвая голова, чем его собеседнику.

– И ни один Сиятельный на вас не женится, – гордо заявил Бернар, уверенный, что своим предсказанием полностью уничтожил мою самооценку.

– Выйду за несиятельного, – я подмигнула опешившему горгулу и отпила из бокала. – Или вообще не выйду. Положу свою жизнь на алтарь науки.

– Какой науки? – опешил Бернар.

– Магической.

– Донья, я ошибся, вам тоже нельзя пить.

– Просто нужно закусывать вовремя. Может быть, вы прервётесь и разделите со мной ужин? – предложила я. – Если Альбе нельзя пить, то есть то ей можно? Или еда на вас оказывает наркотической действие?

– Мы почти закончили, Катарина, – вклинился в наш разговор Рауль. – Осталась пара не слишком важных пунктов, по которым мы пока не пришли к договорённости.

– Если они для вас не важны, – повернулся к нему Бернар, – тогда примем мой вариант.

– Ваш вариант никак нельзя принять, – ответил Рауль столь горестно, словно действительно об этом жалел. – Потому что…

И дальше он заговорил на языке юридических терминов, из которых мой слух, не иначе как обострившийся в результате пары глотков правильного вина, внезапно вычленил словосочетание «клятва для души и клятва для тела».

– Клятва для души и клятва для тела? Зачем такие сложности? – невольно спросила я. – Зачем отдельные? Разве клятва не общая?

– В данном случае нет, – пояснил Рауль. – Ваш вопрос извиняет только то, что про магические клятвы вы ничего не знаете. Есть несколько стадий, в зависимости от серьёзности клятвы и серьёзности последствий. Кроме того, когда речь идёт о фамильярах, которые могут менять тела, то никакие предосторожности не лишние.

– То есть при смене тела клятва аннулируется? – заинтересовалась я.

– Такая, которую мы обсуждаем, – нет, – терпеливо пояснял Рауль.

– Вообще нет? Или на теле десятом?..

– Вообще нет.

– А если в освобождённое тело вселится другая сущность, она тоже будет под клятвой? – я сейчас ходила по грани, но моя клятва нарушением это не посчитала. Возможно потому, что я старательно твердила про себя: «Это чисто исследовательский интерес».

– Вопрос неоднозначный, – задумчиво сказал Рауль. – Если вселится другая сущность, то она не будет иметь доступа к памяти выселенной.

– Почему же? – важно заметил Бернар.