Мы же с Раулем делали вид, что ничего не замечали, и с нетерпением ожидали, когда же наконец королевский экипаж проедет и мы сможем заняться тем, что действительно нужно, и не только нам.

– Я тебе говорил, что ты прекрасна? – неожиданно прошептал Рауль.

– Да, – так же тихо ответила я, скрывая улыбку за веером, – только за сегодняшний день уже трижды.

– Что то у меня с памятью, – притворно вздохнул он.

– Ничего страшного. Я готова это слушать снова и снова от самого замечательно мужчины.

Возможно, мы бы беседовали в том же духе и дальше, если бы наконец королевский экипаж не оказался совсем рядом и не стало неприлично обращать внимание на что нибудь, кроме прекрасной пары в нём. Прекрасной – в прямом смысле этого слова, так как что Эстефания, что Теодоро были хороши на загляденье, а на Эстефании ещё оставалась Сиятельность. Слабая Сиятельность, можно сказать, жалкая подделка того, что на нас с Раулем. Возможно, о том же подумала и сама Эстефания, презрительно на нас посмотревшая. То есть она хотела презрительно посмотреть, но зацепилась взглядом за моё лицо и застыла, приоткрыв рот от удивления. Я ей ласково улыбнулась и помахала. Это позволило Эстефании очнуться, и на её лице появились эмоции. Не страх, нет, а искреннее возмущение. Как же, она нанимала меня на смерть, а я имела наглость не умереть, хотя вдоволь попользовалась её телом. У неё гневно дёрнулись крылья носа, и она от нас отвернулась. Наверное, это стоило считать плохим предзнаменованием для отношений между странами, только вот она вряд ли поделится своим открытием с будущим супругом, а даже если поделиться, то это ничего не изменит – отношения Теофрении и Муриции и без того не слишком тёплые.

Больше Эстефания ни на что не отвлекалась. Теодоро заметил изменившееся настроение невесты, наклонился к ней и что то спросил. Она ответила коротко и явно не про меня, потому что Теодоро не повернулся к нам, а снисходительно улыбнулся. Для полной гармонии этой компании не хватало Бласкеса, но тот наверняка уже давно караулит в Храме, чтобы обеспечить благословение Двуединого.

Мы решили совместить ритуал с появлением «божественного» света, который наверняка был запланирован и который поможет замаскировать нашу магию. Одна магия накладывается на другую – и посторонние зрители видят только результат первой. Прекрасный вариант.

– Не нервничай, у нас всё получится, – сказал Рауль и взял меня за руку, но не чтобы поддержать, а чтобы начать нужный ритуал, завершить который мы должны вовремя.

Я активировала артефакт, который поддерживал иллюзию того, что мы смотрим на дорогу в ожидании возвращения венценосной четы из храма. Конечно, Эстефании предстоит ещё отдельная коронация, но и сейчас она может претендовать на герцогский венец. Такая красивая снаружи и такая грязная внутри – как это вообще может сочетаться?

Я так задумалась, что не сразу поняла, зачем Рауль так сильно сжал мою руку. Но тут заметила столб золотистого света в том направлении, где был храм, и подала супругу вторую руку. Мы говорили нужные слова, как будто были единым целым, а наша магия, напитывающая заклинание, переплеталась и усиливала вербальную часть ритуала до такой степени, что, когда всё сработало, мы поняли лишь по лёгкому движению воздуха рядом. Больше ничего не выдало то, что мы творили серьёзную волшбу, направленную на очищение столицы Муриции.

В этот раз золотистых столбов не было. Были чёрные. Сначала окрасился тот, что над Храмом, а потом начали появляться и другие. Где потолще, где совсем тоненькие и почти незаметные. Но было их очень много.

Народ заволновался. Раздались крики о пожаре, но поскольку ничего не горело и палёным не пахло, вскоре они сменились криками о проклятье.