– И отпугивание тварей, – напомнил Бернар, неодобрительно посмотревший на подругу. – Вот это главное. Остальное – вторично.

– Если тварей уничтожить, отпугивать будет некого, – напомнила я. – Вы же понимаете, что с открытым проколом количество Сиятельных не растёт, а вот количество демонических червей – напротив.

– Сиятельные держат их количество под контролем, – проскрежетал Бернар.

А достаточным они считают количество, которое создаёт только мелкие проблемы на своей территории. Причём каждому на земли соседей плевать: пусть там размножаются иномирные твари в любом количестве. Главное – чтобы к тебе не лезли.

– То есть вы считаете, что сохранение Сиятельности оправдает уничтожение этого мира? – изумилась я.

– Донья, да кто же его уничтожит? – снисходительно спросил Бернар. – Сиятельные куда сильнее обычных магов. Они всю эту пакость вынесут.

– Скажите это теофренийским Сиятельным, – усмехнулась я. – Что? Некому говорить? В таком случае, когда до вас дойдёт, что Сиятельных точно так же можно убить? И вот тогда мы окажемся перед лицом куда более серьёзной опасности. Потому что дыра останется, а Сиятельных не будет. Да, они являются сдерживающей силой для демонических червей, но те размножаются и влияют на носителей. Теофрения – это только начало. Погибнет мир – погибнете и вы, ведь так? Да, убить вас сложно, но без подпитки энергией вы истаете сами.

– И это нас возвращает к вопросу, кто нам гарантирует эту энергию, – сварливо сказал Бернар. – Донья, мы признаём вашу правоту, мы признаём, что договор с Сиятельными потерял силу, но нам нужны гарантии. Нам нужна уверенность в том, что новые хозяева не бросят нас так же, как это сделали старые, которым мы служили верой и правдой, но которые решили нами пожертвовать.

Я вздохнула и посмотрела в окно. Рауль пристально глядел на Сиятельный корпус. Был он уже один. Наверное, Альварес с Ракель отправились дальше шпионить за Диего. Смысла в этой деятельности я не видела, но Ракель она очень вдохновляла.

– Я вам уже предлагала привести наследного теофренийского принца, чтобы вы договаривались с ним.

Правда, наследным он пока не был, но в случае, если ему удастся договориться с горгульями, непременно станет. Только как я донесу это предложение, если не могу с ним связаться? Вон как подозрительно на меня смотрят обе горгульи, не торопясь соглашаться и выпускать.

– Сама я могу гарантировать что то только той особи, которая согласится стать моим фамильяром.

– То есть никому, – буркнул Бернар. – Ваш нынешний фамильяр прошёл через такой ритуал, что никто из наших ему не соперник.

– А если я предложу пройти новому фамильяру через такой же ритуал? – заинтересовалась я.

Я сама не понимала, почему так упираюсь с фамильяром, я прекрасно обходилась без него раньше и прекрасно обойдусь дальше. Но что то прямо таки свербело внутри, подталкивая разобраться. Если фамильяр не уважает последнего представителя дома Эрилейских, то что то не то либо с этим представителем, либо с фамильяром. Но если фамильяр не считает меня герцогиней, то на моей жизни отразиться это никак не должно, потому что герцогиней я себя не считала сама. Я была пришлой. И если мир уже не казался мне чужим, то Сиятельность выглядела как паразитический нарост, тянущий силу сразу из двух миров.

Похоже, и с фамильяром было что то нечисто, потому что Бернар и Альба переглянулись, после чего Бернар осторожно спросил:

– А вы уверены в своих словах, донья? Вы знаете, что за ритуал надо проводить?

– Я – нет, – согласилась я.