К влиянию артефакта Альварес оказался не готов совершенно. Уж не знаю, что ему говорил Рауль – а в том, что предупреждение было, я не сомневалась – но мой куратор, быстро шагнув вперёд, столь же быстро шагнул назад, прижав к лицу руки в попытках сдержать тошноту. При этом он чуть не сбил меня с ног, что его сразу же привело в чувство.

– Катарина, прошу меня простить.

– Прощу, если вы поможете Раулю, а не будете стоять в дверях, –ответила я.

Тем временем принц достал из мешков несколько артефактов и принялся что то по ним определять, вычерчивая мелом намётки будущего рисунка, неправильного многоугольника, в углах которого встали кристаллы на специальных подставках.

Второй раз воздействие артефакта оказалось не столь выбивающим из колеи, возможно потому, что я была занята делом: участвовала в расстановке кристаллов и в начертании вокруг них рун мелом, чтобы ускорить работу. Да, конечно, за мной проверяли, но исправили только в одном месте. Затем руны были соединены между собой в сложный рисунок, и всю эту красоту мы в три кисточки старательно обводили зельем, которое принесли Рауль с Альваресом. Линии у меня выходили на удивление чёткие и аккуратные. Наверное, сказывалась память тела, потому что я раньше рисованием не увлекалась и руку набить никак не могла.

Обводили мы долго: время от времени кто нибудь из нас выскакивал из комнаты, чтобы отдышаться и выпить воды, которую приносили сердобольные горгульи. После чего с новыми силами возвращались к работе.

Законченный рисунок неожиданно засиял мягким золотистым светом, что меня встревожило, но Рауль лишь удовлетворённо кивнул, показывая, что всё идёт по плану. Порошком, который тоже извлекли из мешка, обсыпали рисунок уже не столь аккуратно, больше следили за равномерностью нанесения, чем за точностью. Альварес со своими дёрганными движениями так вообще походил на сеятеля, а не на мага. Был он уже бледно зелёным и держался наверняка из последних сил. Я тоже дышала через раз, но это не очень то помогало: отвратительно воздействие артефакта шло словно изнутри, вызывая желание всё бросить и убежать.

Рауль ещё раз прошёлся, проверил рисунок, досыпал порошка в паре мест и лишь потом начал читать заклинание, длинное, тягучее и сопровождающееся множеством пассов. Судя по тому, что я его не запомнила, Эстефания заклинанием стазиса не владела. А если владела, то точно не таким.

Свечение с рисунка переползло на кристаллы, они вспыхнули, словно факелы, и накрыли светом уже взрывной артефакт, после чего тот перестал мигать и гудеть, а также создавать толпы гадких мурашек и вызывать тошноту.

– Получилось? – неверяще спросила я.

– Разумеется, получилось, Катарина, – снисходительно ответил Альварес. – Не зря же мы с Раулем столько высчитывали и вымеряли.

Положим, вымерял в основном Рауль, а мой куратор в это время только и делал, что выскакивал из комнаты, чтобы отдышаться.

– Проблема в том, что стазис этот артефакт долго не удержит, – заметил Рауль. – Даже при постоянной подзарядке.

Прибирать место ритуала он начал сразу же: складывал нерастраченные остатки зелий и порошка, а также все артефакты, которые участвовали в расчёте и расстановке.

– Взрывать надо, – бросил Альварес, который и не подумал помочь и сейчас стоял с таким гордым видом словно принцем здесь был он.

– Что вы говорите, сеньор! – возмутилась я. – Здесь нельзя взрывать.

– Я и не говорю, что здесь, – удивлённо ответил Альварес. – Всю эту конструкцию придётся вырезать и переправить куда нибудь туда, где взрывом ничего не повредит.

– Желательно поближе к Пфафу, – сказал Рауль.

– Почему вдруг к Пфафу?

– Чтобы никто не удивился, когда мы отправим группу на исследование этого феномена.