– Не переживайте, Бернар, моя Сиятельность тоже пропадёт, – усмехнулся Рауль, – а до этого времени похожу под иллюзией себя несиятельного. Вряд ли в ближайшее время в Теофрении появится кто то, способный заглянуть под мою личину. Можно ещё выпросить зелье у Катарины, но мне кажется, что сейчас оно не погасит ничего – слишком много мы получили у прокола.

Я с ним была согласна: если уж выжгло напрочь моё зелье, то нужно либо увеличивать дозу с непредсказуемыми последствиями, либо отказываться от него вовсе. Последнее надёжнее по всем статьям.

– Вопрос, как долго будет пропадать Сиятельность, – проворчал Бернар. – По моим расчётам, от месяца до года, причём в вашем случае – верхняя граница. Я сейчас не только про сеньора, но и про вас, донья.

– Я всё равно собираюсь возвращаться в Мурицию, а значит, необходимости скрывать Сиятельность не будет.

– Вы уверены, Катарина?

– Я обещала вашей сестре, Рауль. Разве вы забыли? – улыбнулась я. – А если серьёзно, Теодоро всё равно скоро меня выдернет, так пусть это произойдёт в моём родном герцогском замке, чтобы я могла возмущаться королевским произволом на полном основании.

– Сеньор, не отговаривайте донью. Это правильное решение, – сказал Бернар. – Чем дольше будете тянуть, тем сложнее расставаться.

– Я провожу вас до Фанда.

Видеть его таким, как сейчас, было непривычно: он казался слишком высокомерно отстранённым, совершенно непохожим на себя. Я бы предпочла прежнего, без Сиятельных признаков. Хотя мне ничего и не предлагают…

– Это лишнее. У вас обязательства перед страной, Рауль. Вам нужно закончить поездку с молебнами.

– А ещё нужно что то решать с сеньоритой Марселой, – добавил Бернар. – Не думаю, что она перестанет докладывать королю Муриции. И нельзя ей показывать, что вы что то знаете.

Упоминание о Марселе омрачило атмосферу ещё сильней.

– Я решу эту проблему. Она всё таки моя сестра.

– Она свои желания поставила выше родственных связей, – напомнила я.

– Это всё флёр, – уверенно ответил он.

– Флёр схлынул, а желание общаться с Теодоро у неё не пропало… И ещё. Судя по намёкам дона Дарока перед отъездом, в планах этой пары было ваше физическое устранение.

– Я думаю, донья, что как только сеньорита Марсела поймёт, что вы не стали новым фамилиаром, теперь уже королевским, а значит, её мечтам не суждено будет исполниться, она резко потеряет интерес к Теодоро.

– Вы думаете, она об этом знает?

– Разумеется. Иначе на чём бы зиждилась её уверенность, что она выйдет за мурицийского короля? Наверняка донья Хаго обратилась к нему с предложением, от которого он не смог отказаться. Фамильяр такой силы на защите королевского рода – это очень серьёзное приобретение.

На фоне которого герцогство – несущественная мелочь, тоже отошедшая бы короне. Конечно, я его своим не считала, но дарить тому, кто собирался тебя хладнокровно принести в жертву, утверждая, что действет исключительно в твоих интересах?

– Бернар, простите, – нахмурился Рауль, – но разве там не должна быть родственная связь, чтобы прошла привязка фамильяра?

– Неужели вы не понимаете, сеньор? За два года донья родила бы ребёнка, который был бы близок по крови детям дона Теодоро и сеньориты Марселы. Он бы стал следующим носителем фамильяра. Скорее всего, переселение в него планировалось даже раньше, чем обычно. И он был бы уже королевским фамильяром.

После объяснения Бернара наступила тишина. Рауль, скорее всего, думал о том, что сестру свою он не знал вовсе. Я – о том, что в, казалось бы, родной Муриции на моей стороне нет вообще никого. Подарить, что ли, герцогство Теодоро и вернуться в Теофрению на учёбу? Забавно, но эта страна стала для меня куда родней Муриции.