Всей командой ребята вышли за ворота школы и тут стали прощаться, крепко пожимая друг другу руки. Мимо них прошли несколько парней из команды соперника, тоже приостановились, прощаясь. Они ведь все были товарищами, да и матч провели дружеский, тренировочный. Шура Величко даже сказал Володе:

– Ты, Кандаур, конечно, вратарь что надо. Но я бы тебе точно забил, да камень подвернулся, что ли.

– Рассказывай! – тут же вступился за честь вратаря друг Мишка. – У тебя же бутсы почти дасслеровские. В таких не спотыкаются!

И кивнул на сетку, в которой хавбек нёс свою форму.

Все ребята знали, что Шура Величко сам себе сделал бутсы: не пожалел отличные кожаные ботинки, подрезал у них верх, на подошву набил шесть шипов. Причём сделал всё отлично – какой-то знакомый сапожник ему помогал. Ясное дело, настоящие бутсы от немцев братьев Дасслеров имелись лишь у футболистов команд высшего дивизиона. Но Шурка уверял, что его – не хуже.

Сначала Володя шёл ещё с тремя парнями, но потом остался только с Мишей Журиным – своим лучшим другом и соседом. Да, они жили в одном доме – двухэтажном особняке на улице Артёма. Миша был старше на год, но внешне этого заметно не было. Если бы Володя сказал, что ему пятнадцать, никто бы не усомнился: он был рослый, широкоплечий, сильный мальчик. Когда крутил на турнике «солнце», ребята сбегались посмотреть. Но вообще-то ему недавно исполнилось тринадцать.

– Я уже отнёс документы в училище, – рассказывал Миша, на ходу поглядывая на приятеля. – Записался в группу на токаря. Отец одобряет, говорит: «хороший токарь – соль рабочего класса». Тонкая профессия! Особенно сейчас нужная на нашем заводе, сам понимаешь…

Отец Мишки работал на заводе имени Коминтерна, был сталеваром, из самых известных – стахановцем. Завод продолжал по-старинке называться «паровозостроительным», но кто ж в городе не знал, что там вот уже несколько лет конструируют и изготавливают танки! Как раз на это Мишка и намекал. Но быстрые взгляды его явно относились не к этой «тайне». Володя сразу уловил: что-то хочет друг сказать ему, и тоже секретное. У него была интуиция на такие недоговорки-недомолвки. «Наследственное», – говорила, смеясь, мама, когда сын буквально по тону в голосе, по заминке или ушедшему в сторону взгляду сразу догадывался: что-то скрывают.

– Чего там у тебя, рассказывай.

Мишка словно ждал этого, замедлил шаг и понизил голос.

– Меня Серёга зовёт слазить с ним в подземелье, а я ему – лучше втроём, чем вдвоём, с Володькой Кандауровым надёжнее.

– Ничего не понял. – Володя даже остановился. – Ты можешь толком объяснить: какое подземелье, откуда взялось?

– Да вон, Серёга нас уже ожидает, он сам тебе расскажет.

Ребята как раз вышли по соединяющему переулку к своей улице, за два дома до особняка. На центральном крыльце сидел и щёлкал семечки ещё один их приятель, Сергей. Культурно щёлкал: сплёвывал лузгу в бумажный пакетик. В старинном особняке проживали три семьи. Третьими как раз были родственники Сергея, его дядя и тётка. У них своих детей не было, племянника они любили, и мальчишка часто прибегал к ним, а то и оставался ночевать. Естественно, дружил с двумя своими сверстниками, живущими тут же. Особенно с Михаилом. Вместе с ним Сергей занимался во Дворце пионеров, в клубе «Юные исследователи Арктики», в кружке штурманов. Это был знаменитый клуб. Во-первых, потому что вёл его писатель Николай Трублаини – многие ребята любили его приключенческие и фантастические книги. А во-вторых, потому что ребята, вместе со своим руководителем, два года назад совершили самое настоящее плавание на ледоколе к островам Шпицбергена! Об этом писали во всех газетах, показывали в кинохронике.