– В Америке?

– В Сиэтле, – объяснила Катерина. – Мисс Эммет не понравился вид мужчины, который приходил каждый день, что-то пытался продать.

– Выпрямитель для волос, Китти Ки. Я его спрашиваю, разве мы похожи на людей того типа, которым нужен выпрямитель для волос.

– Она пообещала ткнуть ему в лицо ножницами, если он будет надоедать. А он в полицию заявил.

– Вы были в Америке, когда я был в Америке? Что вы делали в Сиэтле?

– Мой отец, наш отец, надо было б сказать…

– Не будем говорить о вашем отце, – сказала мисс Эммет каким-то литургическим тоном, к которому, предположительно, не раз прибегала раньше. – Мертвые мертвы, и их воскрешение ничего хорошего не принесет. Как в тот раз, например, когда ты выкопала в саду в Роторуа бедную старушку Руфу Пятую.

– Вы безусловно покочевали по свету. Где это, Роторуа?

– В Новой Зеландии, – сказала Катерина. – Вполне симпатичное место, деревьев полно, как бы трясет все время. Куча гейзеров, произносятся гизеры.

– Выше южных снегов. Зачем столько разъездов? Не желаете где-нибудь обосноваться?

– Мой, наш… Все в порядке, мисс Эммет. Я поправлюсь.

– Не поправлюсь, а справлюсь. Старайся говорить по-английски, по-английски, Китти.

– Я хочу сказать, почему вы оказались не где-нибудь, а именно здесь?

– И ты здесь, а не где-нибудь, – заметила Катерина. – И причину привел очень странную. Мы сюда приехали потому, что я болела… все в порядке, мисс Эммет… я справилась, нет, поправилась… климат вроде хороший; есть один человек, который… надо было, наверно, сказать, был один человек. Он больше не практикует, а меня принял, оказал любезность. А теперь все бросил, просто пишет поэзию. Вон его книжка… Смотри…

У окна стояла складная раздвижная индийская книжная стойка, не раздвинутая, с одним резным боковым зооморфным крылом, впавшим, можно было бы эксцентрично сказать, в уныние в связи с немногочисленностью книг. Кажется, Катерина указывала на что-то белое, тоненькое.

– Вот где Божье дитя пригодилось бы, марака в святой рубашке.

– Ты говоришь какие-то сумасшедшие вещи.

– Ты все обо мне знала, – сказал я. – А я о тебе ничего.

– Но, конечно, мисс Эммет…

– Мисс Эммет должна была знать о тебе, когда была со мной. Вы не знали, мисс Эммет?

– Ничего, – отвечала мисс Эммет. – Появление твоего отца с ней в Крайстчерче было большим сюрпризом.

– В Новой Зеландии?

– Именно. Я жила со своей племянницей и ее мужем. Он работает, надо бы сказать, работал, с коллекцией Батлера, что б это ни было. Я видела фотографию этого Батлера – насмешливый с виду старик с бородой.

– И все-таки, – сказал я с горечью, которую признаю совершенно неискренней, ожидаемой позой, – он вообще никогда не хотел меня видеть после того, как моя мать, наша мать…

– Все это очень прискорбно, – сказала мисс Эммет, – и, по-моему, нам не надо говорить об этом. Пожалуй, пойду налью чашку чаю. Сигарету хочется, а я чувствую себя нечистой, если курю без чашки чаю. Все равно что есть вареное яйцо без хлеба и масла.

И вышла, держась очень прямо. Катерина сразу телевизор включила, словно без компаньонки робела со мной.

– Теперь можно рассказывать, – сказала она.