Но, полагаю, можешь быть вполне уверен, твоя сестра, ты и я составляем весь остаток некогда крупного процветавшего семейства.
Я чего-то не понимал. Вытащил почти раскисший в кашу снимок Карлотты и показал ему. Он хмуро прищурился.
– Вы уверены, – сказал я, – что это не моя мать?
– Вполне. Ты вчера вечером уловил слово тукань, да? Я сам узнал это слово от очаровательной владелицы отеля «Батавия». Признаюсь, довольно случайно.
– В самом деле случайно?
– Ничего не сделать без помощи случая. Настоящая фамилия дамы-романистки, по-моему, Рамфастос, только оно не похоже на имя популярной писательницы. Она попробовала Тукан, но это явно слишком орнитологично. Тукань обладает пряным восточным ореолом. Если хочешь узнать, откуда мне все это…
– Нет, собственно.
– Я попросил мистера Лёве в Нью-Йорке быстро провести определенные изыскания. Регистрационная книга «Лорд-Камберленд-Инн» в Риверхеде, штат Массачусетс, газетные архивы, обычные вещи. Понимаешь, я был озабочен. Должен был наступить какой-то великий момент.
– А та самая женщина-птица как-то связана с Эйдрин?
– Видно, тебя занимают родственные связи? Удивительно для того, кто так восхищается всей этой выясняющейся чепухой насчет отсутствия родственных связей. Нет, никак не связана.
– Что вы знаете про мальтийский язык?
– Стреляешь наугад, дорогой. Ничего. Кроме того, что это северный арабский диалект, заимствовавший итальянские слова, имеющий письменную форму чуть более века.
Значит, я дал неверный ответ. Приемлемый, но неверный. Та елизаветинская пьеса была золотой номинально? Наверно, что-нибудь забытое: «Мидас и его золотое прикосновение», «Девушка – чистое золото» (впрочем, помнится, это после 1596-го); «Золотые мои господа», «Возвращение Золотого века, или Триумф Глорианы»; «Золотой пальчик и Серебряная шкурка». На том я успокоился и сказал:
– Почему у вас французский акцент, если вы так упорно воспитывались в англосаксонской традиции?
– В англосаксонской традиции?
– Жареная свинина с яблочным соусом. Синхронизация соли и сладости. Совсем не по-французски.
– Умно. Я всегда считал симпатичным галльский подход к жизни. Прекрасная традиция свободы и равенства. Братство не совсем соответствует, правда? При обсужденье в Америке того, что надо обсудить, французский акцент мне всегда помогал. Это вдобавок свидетельство революционных рациональных и гуманистических принципов, в большинстве своем ныне, увы, утраченных. Но ты весьма кстати упомянул об англосаксонской традиции. Я изучил язык. Знаю значение имени Сиб Легеру.
– А я знаю значение имени Майлс Фабер.
– Верно, но псевдоним Сиб Легеру песет тайный смысл. Возможно, значение моего собственного основного псевдонима слишком общее. З. Фонанта, zoom phonanta, – говорящее животное, – человек.
– Вы занимаетесь поставкой на рынок продукта под названием студель?
– Как-то я сделал подобное предложение одной маркетинговой организации в Нью-Йорке. Позволь выразить радость твоими поисками связей, закручиваньем гаек, которых не существует; ты остаешься солдатом, несмотря на признаки усталости, сколачиваешь постройки.
– Зачем вообще вам цирк?
– Почему бы и нет? Цирк с относительной легкостью пересекает государственные границы. Сначала я пользовался чужими цирками, в конце концов создал собственный. Понимаешь, мой мальчик, начинал я с серьезными минусами. Хромой, без денег, с полным сознаньем виновности в кровосмешении…
– Боже, вы тоже?
– Боюсь, это семейное. |