Но никогда, ни при каких обстоятельствах ей, дочери герцога, не позволят выйти замуж за нищего художника.

Те чувства, которые увлекли ее в волшебную страну грез, владели ею все это время. Даже сегодня утром она еще жила, не осознавая реальности. До этой минуты она не связывала то ощущение счастья и любви, которое пробудил в ней Пьер, с мыслями о замужестве и вообще о своем будущем.

Теперь она поняла, что без Пьера ей не стать счастливой, не испытать всей полноты жизни.

Но стать его женой?

Подобная идея была настолько чужда всему ее воспитанию, всему, что составляло ее жизнь до приезда в Ле-Бо, что даже на мгновение допустить ее показалось девушке странным.

Она молчала. Молчал и Пьер. Он смотрел на Храм любви, словно там искал решение. Словно тень надежды еще не покидала его.

Держа руку Пьера, как путеводную нить в бушующем море страстей, Симонетта заговорила, потому что молчание стало невыносимым:

— Разве необходимо… все решить… прямо… сейчас? Я была так счастлива вчера вечером. Без всех этих… проблем и… трудностей.

— Проблема только в тебе, — ответил Пьер. — Я убеждал себя, что сумею сдержаться и не признаюсь тебе в своих чувствах. Убеждал себя, что… не прикоснусь к тебе. Но то, что случилось вчера, вывело меня из равновесия, и теперь я стыжусь своей слабости.

Симонетта взглянула на него широко раскрытыми глазами и тихо спросила:

— Ты… ты не можешь простить себе, что… поцеловал меня?

В ее глазах вспыхнула боль, словно эта простая мысль была для нее невыносима.

— Конечно, нет! Тот поцелуй был для меня не менее восхитительным, чем для тебя.

— Это было так хорошо… так… удивительно… Мне казалось, мы с тобой парим в небе над Ле-Бо, и мы больше не люди, а боги…

— И я чувствовал то же!

— Это правда? Или ты говоришь так, чтобы утешить меня?

— Невозможно описать, что я чувствовал, да мне и не следует этого делать.

— Отчего? Я хотела бы услышать.

— Нас затянет зыбучий песок наших чувств. Опасный и грозящий бедой. Я обязан спасти тебя, спасти даже от себя самого.

Что-то в его голосе заставило Симонетту насторожиться, словно она услышала звуки музыки, музыки, которая звучала и в ее душе.

— Как можешь ты… не… желать говорить об этом, — прошептала она.

Пьер посмотрел на нее и вздохнул.

— О, моя драгоценная Венера, ты так мила, так бесхитростна и непорочна! Неужели мне в этой жизни выпала доля встретить ту, о которой я грезил! Встретить только для того, чтобы сразу распрощаться!

Эти слова словно ударили Симонетту.

Как она могла подумать пойти к отцу и признаться, что они с Пьером полюбили друг друга! При первой же подобной попытке ее отец превратится во всевластного герцога!

И ведь она обманывала не только отца, но и Пьера. Она могла представить себе гнев их обоих.

Девушка лихорадочно искала выход, но ей не удавалось сосредоточиться ни на одной мысли. Все происходило так стремительно!

Симонетта сделала судорожную попытку удержать свое счастье.

— Пожалуйста… прошу тебя, Пьер, — взмолилась она, — разве мы не можем быть счастливы сегодня, не строя никаких планов? Я хочу быть с тобой. Пожалуйста… скажи, что и ты… хочешь быть… со мной.

— Ты это знаешь, — резко перебил ее Пьер, — но я пытаюсь думать о тебе.

— Я тоже думаю о себе, и я хочу видеть тебя. Я должна видеть тебя… Пожалуйста… ну хоть чуточку… подольше.

— Разве от этого расставание покажется тебе легче?

Вопрос: «А почему мы должны расстаться?» — уже готов был сорваться с губ Симонетты, но она удержала его.