Глеб, увидев Илью Ивановича, отвернулся от человека. Лицо мальчишки взялось красными пятнами.

— Здравствуй, Глеб! — подошел Терехин и, подав парнишке руку, присел рядом.

— Я не буду тебя уговаривать и не стану забирать в поселок силой. Хочу поговорить с тобою, как мужчина с мужчиной! И ничего больше, что сам решишь так и будет! Договорились? — предложил подростку, тот искоса, недоверчиво глянул на Илью Ивановича, на растерявшегося психолога, угнул голову и ответил сдавленным голосом:

— Я терпел, сколько мог. Больше сил не стало. Давно надо был уйти,— обхватил руками голову и замолчал.

— Глебка, скажи, почему так решил, что случилось? — спросил психолог.

— Артем, подождите, дайте мне поговорить с Глебом,— прервал психолога Илья Иванович и спросил:

— Как ты здесь устроился? Где живешь?

— Где придется,— отмахнулся Воробьев равнодушно.

— Ребята в классе о тебе беспокоятся...

— Нужен я им, как летний снег! Не смешите! — сопел мальчишка.

— К чему мне врать? Девчонки одноклассницы каждый день о тебе спрашивают. Особо Тамара Завьялова. Она даже плакала. Вы с нею сколько лет за одной партой сидели?

— Шесть,— ответил Глеб глухо.

— Видно любит тебя соседка! — заметил человек, как дрогнули плечи.

— Другого полюбит,— ответил хмуро.

— Она тебя ждет.

— Я не вернусь,— отозвался тихо.

— Жаль девчонку! Переживает. И друзья беспокоятся. Все ж свои мальчишки!

— Может, и я скучаю, но не вернусь к ним. Не могу!

— Кто так довел? — подвинулся поближе, положил руку на плечо Глеба.

— Да все достали! Жизни нет! Я и кровосос, и нахлебник, и грабитель, сволочь и негодяй, дебил и недоносок. Чего только не наслушался. И это при всех, при целом классе, и на весь дом и двор, при соседях! Будто хуже меня на целом свете нет. Ну вот, пусть живут без меня! С самого детсада, сколько себя помню, каждый раз позорили. А потом попробуй выйти во двор или на улицу, когда вокруг смеются. Как от чумного отскакивают. Заговорил с Тамаркой во дворе, мать вышла и кричит:

— Ты что с этим полудурком скалишься? Он же отморозок и дебил! Иди домой, псих! Чего тут треплешься? Иль вовсе мозги потерял, собирайся в школу, звезданутый! — сжал руки в кулаки.

— Отец того хуже. При всех по морде надает. Бывало, с ремнем выходил во двор. Мальчишки учили на велике ездить, а пахан как вылетел с ремнем, да по башке! Я целую неделю голову поднять не мог, так болела, что не видел и не слышал ничего. А пахан скалится, что ему в свое время еще круче перепадало. А я плохо запоминать стал. Даже во сне часто болит голова.

— Ну, а за что? — спросил психолог.

— Их спросите! — огрызнулся Глеб зло.

— Ты с отцом пытался говорить?

— О чем? У нас разные весовые категории! У него кулаки с мою голову. И разговор всегда один. И только бабка меня жалела, но что она могла?

Она одна, их двое. Меня за человека никто не считал. Что ни попроси, ответ один! Кулаки и базар. С меня хватит! Чего они теперь хотят? Не на кого брехать стало? Не вернусь, лучше сдохну, но сам, без их помощи! — всхлипнул мальчишка.

— Глебка! Все понятно, но и так жить, как теперь, тоже не выход! Надо учиться! — встрял Артем.

Мальчишка презрительно хмыкнул:

— Я давно не верю в сказки. И хватит меня уговаривать. Пусть мои недоумки родители считали дураком, вам не дал таких оснований. Сказал, не вернусь к ним, и все на том! — ответил мальчишка твердо.

— Ты что ж, в недоучках вздумал застрять? — спросил Артем, но ответа не услышал.

— Я вчера с твоими долго говорил.