Евгения Сафонова. Ми
Я встретил Ми, когда мне было двадцать один. В самый обычный зимний вечер. В самый обычный рабочий день. — Простите, не подскажете?.. Девичий голосок — тонкий и мягкий, как струна, тронутая флажолетом — задал вопрос, который я слышал по меньшей мере десять раз на дню: должность консультанта в музыкальном магазине обязывала. Я обернулся — и тогда впервые увидел её. Она казалась девчонкой, едва-едва повзрослевшей. Волосы — кленовый мёд, глаза — серебряное сияние утренней росы, лицо — нерешительный ангел с рождественской открытки. Джинсы, какая-то светлая куртка. Холщовая сумка на плече, кажется. Тогда я особо не обратил внимания. Она протягивала мне два компакт-диска. — Добрый вечер. Что интересует? — Простите, я тут в сомнениях… Может, поможете их разрешить? — Спрашивайте. — Чьё исполнение посоветуете: Когана или Ойстраха? — Хм… концерт Брамса? На мой взгляд, Коган звучит лучше, — я легонько щёлкнул пальцем по нужной обложке. — Хотя тут дело вкуса. — Его и возьму, — она просияла, будто подарок получила. — Спасибо! — Обращайтесь. Из-под светлых ресниц блеснуло любопытство: — А вы ведь Борис Рахманов? — Э… да, — странно, на бедже значилось только имя. — Откуда вы знаете? — Я следила за тем конкурсом Королевы Елизаветы, где вы взяли гран-при. — А, — я машинально поправил очки, и голос мой прозвучал с глухой невыразительностью струны под сурдиной. — Да, было дело. — Значит, подрабатываете? А я думала, что скрипач такого уровня уже поспешил покинуть нашу варварскую страну. — Не сложилось, — я выдавил улыбку скорее из профессиональной вежливости. — Ну и хорошо, — девчонка улыбнулась в ответ с ослепительной приветливостью. — Простите за назойливость. До свидания! Притаившись среди роялей у оконной витрины, из-за прикрытия яшмовой крышки элитного «Стейнвея» я следил за девчонкой, пока она не расплатилась и не вышла из зала. Зачем — сам не знал: уж точно не подозревал в преступных намерениях. Но следил. Не могу сказать, что вечером уже и думать о ней забыл: чем-то она для меня выделилась из толпы. Но утром я точно о ней не вспомнил. А вспомнил, лишь когда через день снова услышал за спиной знакомое флажолетное «простите, не подскажете?..». — Добрый вечер. О чём сомневаетесь на этот раз? — А, так вы меня запомнили! — девчонка вновь просияла. — У меня… вот. — Скрипичные партиты Баха? — Ага. Грюмьо или Коган? — Я поклонник Когана, так что всегда буду на его стороне. Но исполнение Грюмьо тоже весьма интересно. Оригинально, романтично, человечно и при этом не пошло. — Хм… может, взять оба? — Это был бы наилучший вариант. Сами решите, что вам больше нравится. И я советую это отнюдь не из соображений дополнительной выручки. — Я знаю, — весело ответила она. — Спасибо! Она вернулась через два дня; и в тот момент, когда в дальнем конце зала мелькнула знакомая светлая куртка, я поймал себя на странной мысли, что ждал её. — Здравствуйте! — она направилась прямо ко мне, улыбаясь тепло и свободно, словно старому другу. — А Коган мне действительно понравился больше! — Всегда рад помочь. — Это хорошо. А то я как раз хотела спросить, есть ли у вас Тартини. |
