Насильственная смерть Павла I и последовавшее затем его торжественное захоронение в Петропавловском соборе позволили фольклору коснуться мистической темы странных загробных сближений петербургской истории. Заговорили о том, что нет в мире другого города, где бок о бок были бы похоронены сыноубийца, мужеубийца и отцеубийца. Только в Петропавловском соборе Санкт Петербурга рядом друг с другом лежат в Бозе почившие и в посмертной славе пребывающие Петр Великий – отец Отечества, на дыбе до смерти замучивший своего сына, наследника престола царевича Алексея; Екатерина Великая – матушка государыня, с чьего молчаливого согласия в Ропше был задушен ее муж император Петр III; Александр I Благословенный, освободитель России от наполеоновского нашествия, участник заговора, приведшего к коварному убийству его отца – императора Павла I.

Говоря о мистических или сверхъестественных сюжетах петербургского фольклора, нельзя не сказать о целом ряде легенд и преданий о знамениях астрального, или, как сказано в фольклоре, божественного характера, якобы имевших место в петербургской истории. Одно из первых таких знамений увидел Петр I во время своего плаванья по Неве в поисках удобного места для закладки крепости. Едва лодки пристали к берегу крохотного Заячьего острова, как над ним появился орел – царственная птица, чрезвычайно редкая в этих краях. «Быть крепости здесь», – воскликнул, согласно легенде, царь и водрузил крест на месте будущего строительства.

С тех пор знамения сопровождали жизнь почти всех русских императоров.

Однажды благочестивая императрица Елизавета Петровна посетила Зеленецкий Свято Троицкий монастырь. Осмотрев великолепный храм и получив благословение, императрица отправилась в обратный путь. Ан, нет. Едва сделав несколько шагов, кони, запряженные в царский экипаж, встали. Как вкопанные. Оправившись от изумления, скуповатая Елизавета вспомнила, что не пожертвовала на нужды обители ни рубля. Может быть, в этом дело? Она послала монахам сто рублей и велела молиться за ее здоровье. В монастыре началась служба, и кони пошли, но вскоре снова заупрямились. Пришлось послать еще тысячу рублей. Только после этого императрица спокойно добралась до Петербурга.

Приблизительно те же знаки Божьего неудовольствия испытали на себе суеверные прихожане охтинской Покровской церкви, когда они отправились на озеро Ильмень за иконами, предназначенными их храму после закрытия ильменской церкви. Охтяне сняли все образа, за исключением иконы Бога Саваофа, которая висела слишком высоко. Как только охтяне, намереваясь отправиться в обратный путь, оттолкнули лодки от берега, поднялся такой сильный туман, что ни о каком плавании не могло быть и речи. Приняв это за знак Божьего гнева, они вернулись и забрали икону Саваофа. Как утверждает легенда, туман тотчас рассеялся.

За несколько дней до смерти императрицы Анны Иоанновны в дворцовых покоях было знамение, повергшее всех в ужас и смятение. Далеко заполночь, когда императрица уже удалилась во внутренние покои и дежурный офицер решил, что можно несколько минут отдохнуть, солдаты караула увидели, как императрица ходит по тронной зале, склонив задумчиво голову и не обращая ни на кого внимания. Дежурный офицер, встревоженный непонятным поведением императрицы, доложил об этом Бирону. Тот попытался успокоить офицера: «Я только что от императрицы. Она в спальне». – «Но посмотрите сами», – настаивает офицер. Бирон идет в тронную залу и тоже видит императрицу. «Это не иначе, как заговор», – восклицает он и бежит к Анне Иоанновне, уговаривая ее выйти к караулу и разоблачить самозванку. Императрица соглашается. Она входит в тронную залу и видит женщину, поразительно похожую на нее. «Кто ты? Зачем ты пришла?» – вскрикнула Анна Иоанновна.