Надо сказать, что в Российской Империи музыкальные течения были разнообразными, но я-то больше предпочитал тяжелую гитарную музыку. Да, была такая. Правда, мои увлечения в свое время поддерживал только Сток. Мама, понятно, слушать ее не могла — все-таки поколение не то, а Даша утверждала, что ей нравится, но кто знает, специально она это говорила или нет.

С чего я вдруг об этом вспомнил? Не знаю. В кои-то веки утро выдалось спокойное. Дед, как мне еще вчера по пути домой объяснил Гвоздев, занимался созданием каких-то методик для меня, любимого, и четвертый день практически не выходил из тренировочного зала. Чувствую, сегодня последний денек моего отдыха. В следующие выходные навалится он на меня с тренировками. А я что? Я только «за»!

А в двенадцать прибыли оба моих извечных спутника — Шемякин и Гвоздев, и мы в уже привычном мне сопровождении охраны отправились в строящееся имение Бельских. Кстати, перед этим мне позвонил Шуйский поинтересовался по поводу прошедшей тусовки у Голицыных. Поговорили мы недолго, я успокоил Ивана, что дам ему полный отчет в воскресенье, но тот с разочарованием сообщил, что это будет уже в понедельник: мол, в игру он в воскресенье войти не сможет. Да и вообще, хоть он старался этого не показывать, явно был не похож на себя. Выглядел потерянным, что ли, каким-то. Но на мой осторожный вопрос лишь отшутился.

Об этом я и размышлял по пути на стройку и чувствовал себя тоже не совсем нормально. Несмотря на все свои старания, угрызения совести я испытывал. Неужели так привязался к Ивану? И мне жаль Императора? Как следует проанализировав свои чувства, я все-таки решил, что нет, не жаль! Скорее, жаль именно Шуйского. С другой стороны, он станет Иваном… каким там по счету? Я прикинул… а, вроде, Иваном VI. Не самая плохая судьба. М-да, Веромир, ты становишься циником. Хотя, скажем честно, я никогда и не был добряком и бессребреником. Да и с чего мне им быть? В этом мире надо выживать: не откусишь ты — откусят от тебя…

— Подлетаем, господин, — отвлёк меня от самокопания Гвоздев, и я с радостью отбросил столь неожиданно захлестнувшие меня совершенно не нужные сейчас мысли. Посмотрел в окно флайера и раскрыл рот от удивления.

Сейчас флайер делал круг над стройкой…нет уже не стройкой, никаких следов строительных машин и всего такого прочего я уже не видел, зато разглядел гордо возвышающийся красивый трехэтажный особняк, который скорее можно было назвать замком. До этого я, конечно, видел его на плане и 3D-картинках, но вживую это смотрелось совсем по-другому. Строгие, но одновременно изящные контуры основного здания, к которому примыкали построенные по углам четыре прямоугольные башни со смотровыми площадками наверху, обязательные балкончики у широких окон и просторная терраса на крыше, закрытая со всех сторон магическими щитами, мерцание которых я отчетливо видел, —

в общем, то, что я и хотел. Более того, особняк окружала внушительная стена из заряженного магией камня, высотой метров пять, с широким ходом, на котором, как я уже понял, были оборудованы огневые точки, к моему изумлению, уже укомплектованные пушками и пулемётами, причем, насколько я понял, по всему периметру стены… Странно, вроде, Шемякин о ноябре говорил. Но с другой стороны, никто и не ожидал, что Ефим так постарается с нашим родовым гнездом.

Стена охватывала особняк огромным прямоугольником с внушительными квадратными башнями по углам, которые выглядели увеличенными аналогами башенок особняка. Кстати, в импровизированных бойницах башен крепостной стены я тоже смог разглядеть пушечные стволы. Двор казался огромным, на нем помимо площадки для флайеров расположилось с десяток разных небольших одно- и двухэтажных зданий и даже уместился небольшой парк с маленьким прудом и весьма симпатичной беседкой, окруженной невысокими деревьями.