— В добрый, — кивнула Катя. — Спасибо тебе.

— Не меня надо благодарить, — замотала та головой и показала взглядом наверх: — А того, кто услышал твои молитвы, простил тебе твои грехи, если они были.

— Были… Но больше их нет, — подумав о чем-то своем, ответила Катя и направилась к выходу: — А ведь у меня сегодня день рождения! — обернулась она.

— Правда? Поздравляю! Жаль, подарка нет…

— Так ты меня уже поздравила самым дорогим подарком на свете!

— Ну тогда береги его!

Покинув медицинский центр, Катя остановилась на крыльце, еще раз раскрыла направление.

«Беременность 5 недель. Угроза выкидыша», — прочитала она диагноз, спрятала листок в сумку и опасливо глянула на ступеньки, поблескивающие в лучах опустившегося к горизонту зимнего солнца.

«Самый красивый диагноз в мире: беременность, — осторожно спускаясь вниз, с нежностью подумала она. — Я уже люблю тебя, малыш, — подойдя к машине, она снова провела ладонью вдоль живота и закрыла глаза: — Я все отдам ради тебя, на все готова. Отныне и навсегда мы с тобой вместе, — словно дала она клятву и вдруг… — Так вот почему во сне я слышала колокольный звон! Как благословение», — подумала она, улыбнулась и прошептала: — Спасибо!

«Миг бесконечности любви, — взглядом из окна Ольга проводила машину Кати. — Надо же: столько лет работаю, а никогда об этом не задумывалась. Надо с Сашей вечером поделиться».

— Позови следующий миг бесконечности любви, — попросила она отлучавшуюся из кабинета медсестру и добавила: — Да-да, именно так, — и улыбнулась недоуменно посмотревшей на нее девушке…

Включив настольную лампу, Вадим который час сидел в кабинете отца и пролистывал его дневниковые записи. Он не открывал их много лет. С тех самых пор, как поехал в Германию и познакомился с Флемаксом. И даже в кабинет старался не заглядывать без надобности, как и бывать в родительской квартире.

Сложно сказать, что мешало. То ли чувство вины, которое закостенело в его душе, то ли что другое. Фактически сегодня он впервые решил ночевать здесь по собственной воле. Как и впервые не захотел остаться на Сторожевке. По одной простой причине: настолько пусто и холодно, как сейчас, прежде там никогда не было. Он прочувствовал это сразу, едва переступил порог…

Выехав днем от матери, он все же решился и набрал номер Кати. Телефон был отключен. Значит, она не ждала его звонка или же не хотела. На всякий случай Вадим завернул во двор на Чкалова: знакомой машины не было.

«Может, к отцу поехала?» — подумал он, не догадываясь, что разминулся с Катей буквально на пару минут: когда он поворачивал во двор, она выезжала на Чкалова через другой проезд.

После работы Вадим снова завернул к ее дому. «БМВ» стояла на площадке у подъезда, но в окнах было темно. Он даже поднялся, позвонил в дверь — тишина. Где она могла быть? Или с подружками в кафе, или…

«Снег пошел, — сидя в машине, наблюдал он за крупными снежинками, обгонявшими друг друга в свете близстоящего фонаря. — Как и обещали… А ведь виза открыта, в любой день можно отправиться туда, где тебя любят и ждут. Все-таки, Генрих, — кольнула сердце игла ревности. — Нет… Судя по времени, когда здесь появилась машина, на самолет она не успела бы. Значит, отмечает… Что ж, может оно и к лучшему, что встретимся завтра. Со всем, что случилось сегодня, надо переспать. Утро вечера мудренее», — решил он и поехал домой.