|
Намокший плащ начал тянуть к земле, давить на плечи, и теперь Игорь уже с силой опирался на древко копья. Морозов снова чувствовал себя странником, человеком, ищущим что-то, может быть самому ему еще и неведомое. Это было как тогда, когда он только-только покинул отца Андрея и его храм, торчащий куполами посреди всеобщего безумия и хаоса. Как там священник? Жив ли? Сколько в городе еще осталось таких? Уцелевших, не ставших жрать других, чтобы жить. Не ступивших на животный путь… Странно, но Игорь в прошлой жизни никогда не задумывался над подобными вопросами. Его не интересовало, как люди живут, хорошо ли им, плохо ли… Это были другие люди, те, чьи судьба и жизнь совершенно не касались самого Игоря и его близких. Да и с близкими у Морозова не очень складывалось. Жена сбежала. Сын больше видел бабушку, чем отца. Лена… Лену он любил. А больше никого и не было. Нет, были, конечно. Давно. Но в какой-то момент он незаметно для самого себя остался один. Друзья разбежались, приятели и подруги обсыпались, как листья по осени. И не потому, наверное, что были они плохими людьми. Просто дорожки разошлись. Каждый шел по своей, единственно для него верной. И Морозов тоже. Топал по своей тропинке, стремительно отдаляясь даже от родных. Так было раньше. А теперь все странным образом изменилось. И вместо личной, понятной дороги было поле, по которому нужно было идти. Куда? Игорь не знал. Но теперь вместе с ним шли другие, те, кому он, Морозов, был остро необходим. И платой за все это — была искренняя детская любовь… Игорь остановился. В груди сжалось. На какой-то миг перехватило дыхание. Он растерянно обернулся. Где-то там за полем и лесом стоял одинокий хуторок. Как они там? Что делают? Все ли в порядке? Морозов вытер ладонью мелкие капельки со лба. Прежде чем продолжить путь, он еще долго стоял так — под усилившимся дождем, один посреди поля, пытаясь понять что-то в себе. Что-то тревожное и очень-очень важное… Игорь приближался к цели. Он понял это по тому, что следы бронетранспортера, уже слабо видимые в подступающих сумерках, влились в изрядно разъезженную колею. Морозов решил найти место для ночлега, пока совсем не стемнело. Ничего подходящего вокруг не было, поэтому пришлось довольствоваться зарослями ивняка. Он забрался в самую гущу, заботясь о том, чтобы не ломать гибкие ветви за собой и не оставлять след. Нашел в глубине диких кустов относительно чистое место, проверил, чтобы вокруг не было змей, и улегся на мягкую подушку из палой листвы. Поплотнее укутался в мокрый плащ, вытащил из кармана вяленую рыбку. Грыз и прислушивался к вечерним звукам. Совсем рядом скрипел вездесущий, но невидимый, коростель, потрескивал одинокий кузнечик, шелестел по листьям нудный дождь. На запах рыбы приполз, фыркая, настороженный ёж. Игорь кинул ему кусочек. Ёж подхватил и убежал. А где-то далеко ворчала большая дизельная машина. То ли обещая новую жизнь, то ли сетуя на нынешнюю и горюя о старой… Игорь проснулся рано — небо на востоке только-только посветлело. Он сильно замерз. Мокрый плащ нисколько не защищал от холода, наоборот. Вздрагивая и ежась, Игорь выбрался из ивняка, нашел неглубокую канавку с чистой дождевой водой. Умылся, попил. Сделал несколько приседаний, чтобы хоть как-то разогреться. Ёж, всю ночь крутившийся неподалеку, с деловым видом выбрался следом. Фыркнул и утопал в траву. — И тебе не хворать, — пожелал ему Морозов и двинулся дальше по дороге. Вскоре прекратился дождь. Но теперь туман укутал все вокруг своим прохладным и зыбким одеялом. Сквозь белесую пелену было видно, как медленно встает солнце. В утренней тишине гулко падали капли с листьев, кусты и редкие деревья выплывали из тумана странными, изломанными фигурами. Иногда страшными, иногда величественными. Игорь месил ботинками грязь. Шмыгал носом и покашливал, чтобы не першило. |
