|
Пол в комнате был завален обломками штукатурки и перекрытий второго этажа. Где-то там, за выбитыми дверями должна быть лестница… — Все туда! — велел он. — Бегом! Игорь загнал детей на второй этаж и приготовился держать лестницу. Через проломленные перекрытия было видно, как мечутся по первому этажу собаки. Псы злобно рычали, задирая морды вверх, чуяли. Выждав момент, собаки бросились к лестнице. Моментально проскакали по ступеням… Игорь с воплем ударил одного. Попал! Сбил с ног второго. Третьего. Но лохматая лавина продолжала наступать. Морозов замолотил копьем и ногами. Древко хрустнуло, и лезвие улетело в сторону. Мальчишки пытались кидать в собак камни, но Игорь понимал, что скоро им конец… Спасение пришло снаружи. К дому подошли несколько мужчин, вооруженных дубинами и топорами. Они вошли на первый этаж и с гиканьем бросились на псов. Стая, зажатая с двух сторон, потеряла свою агрессивность и рассеялась. Гавкая и скуля, дернула прочь. Морозов выждал минуту и спустился. Местные мужики были неплохо одеты. Им было по пятьдесят-шестьдесят лет. Эстонцы. — Теге, — выдохнул Игорь. — Tere-tere, — улыбнулся самый пожилой. Безошибочно определив акцент, перешел на русский. — Тут очень злые собаки. — Я уже понял, — кивнул Игорь. Он по-прежнему не знал, чего ждать от этих людей. — Спасибо. — Пожалуйста. Тут мало кто ходит. Вы откуда? — Мужик глянул вверх, на торчащие детские мордашки. Заплаканные, но по-своему суровые. — Из Таллина. Там беда. Идем, ищем, где лучше… Со мной дети. Местные переглянулись. Что-то почудилось Игорю в этом взгляде, что-то особое. Он насторожился. — А куда идете? — уточнил старший. — Не знаю еще. Может быть… в Россию. — Морозов прищурился, ожидая, какая будет реакция. — Да, мы слышали, что там хорошо, — серьезно кивнул старший. — Но в город вам лучше не ходить. Тут не будут рады. — Понимаю. — Игорь почувствовал, как кровь приливает к лицу. — Мы обойдем стороной. Эстонец махнул рукой. — Идите сейчас. Много крику было. Мы скажем, что собаки дрались. Игорь позвал детей. Они шустро, гуськом спустились вниз и пошли к выходу. Молча, без пререканий. — Как детский сад. — Стукнулось в спину. — Все твои? Игорь обернулся в дверях. Ответил не сразу. — Все мои. И они пошли дальше. Вдоль дорог попадались хутора. Чаще всего покинутые или сгоревшие. Иногда вдалеке чернели свежевспаханные поля, и от таких мест Игорь уводил детей как можно дальше. Когда им хотелось есть, они ели. Игорь экономил запасы, но не жадничал. По ночам его бил сухой, болезненный кашель. Вскоре плохо себя почувствовала и Аня. Сначала Морозов заметил, что она стала плохо есть. Шла медленно, тяжело. Он потрогал лоб девочки: горячий, как печка. Игорь устроил внеочередной привал, разжег костер при помощи найденных в одном из домов годных спичек в целлофановом пакете. Велел ребятам, чтобы собирали сухие палки. В небольшой закопченной кастрюле вскипятил воды. Нашел в подлеске заросли ежевики и дикой малины. Ободрался, но ягод и листьев набрал. Когда вернулся к костру, обнаружил, что дети сами сообразили по хозяйству. Андрюшка сидел у больной Ани и менял ей влажную повязку на лбу. Коля и Олег неуклюже нарезали соленое мясо. Старались тонкими ломтиками, но получалось плохо. Максим сидел возле сестры и гладил ее по руке. Игорь обратил внимание, что черты лица у девочки опасно заострились. В кастрюле побулькивала вода. Игорь осторожно истолок ягоды в Аниной кружке, залил эту смесь кипятком. В оставшуюся воду высыпал листья, дал покипеть, снял кастрюлю с огня. — С чего решил, что компресс поможет? — спросил Морозов у Андрюшки. |
