|
Утром он обнаружил себя около знакомого пруда. Сюда уже была проложена настоящая колея. Бронетранспортер в отсутствие Игоря ездил сюда не один раз. Зачем? Сердце подпрыгнуло и забилось. Дети! Морозов кинулся в обход пруда. Вломился в подлесок, как танк. Ветви хлестали его по лицу, в голове билось: «Я успею! Успею!» Он несколько раз спотыкался, падал. Разорвал рукав. Когда добрался до хутора, замер, стараясь выровнять дыхание. Тут было спокойно. Подрастала выкошенная трава. Стог сена был аккуратно собран. Подновленный колодец закрыт крышкой. Морозов вытер ладонью пот со лба. Если все в порядке, то нет нужды лишний раз пугать детей… Он перешагнул границу скошенной травы. Зашел на крыльцо, тихо открыл двери. Стараясь не греметь ботинками, прошел в спальню. На кровати было пусто. Игоря бросило в жар. Он кинулся было назад, но тут сверху донесся голосок: — Пап, это ты? Морозов провел рукой по лицу и обнаружил, что ладонь дрожит. — Да, сын. — Ноги подкосились, Игорь тяжело опустился на стул. Откашлялся. — Вы что же не в кровати? Андрюшка уже спускался вниз, аккуратно ступая босыми ножками по ступенькам. Сверху, в проеме лестницы, показалась физиономия Ани. Исчезла. Девочка сбежала вниз и вместе с Андрюшкой прижалась к Игорю. Следом спустились остальные. Игорь осторожно гладил детские головки, стараясь глубже дышать, чтобы унять тяжело бьющееся сердце. — Напугали вы меня. Напугали… Что ж вы не в кровати-то? — Это Аня придумала, — сказал Колька. — Мы, как ты ушел, наверху спали. — Молодец. — Игорь улыбнулся девочке. — Молодец. — Где ты был? — Пап, я боялся… — Ты нам что-нибудь принес? Игорь нахмурился. — Не было там ничего хорошего. Знаете… Мы с вами скоро пойдем. — Куда? — спросил Олег. — Куда… — Игорь задумался. — Куда… — В другой город? — Наверное, в другой город. А если в других городах все еще хуже, чем здесь? Куда именно нужно идти, Игорь не представлял. Он понимал только одно: уходить с хутора надо. Рано или поздно солдаты их найдут. По дыму от печи, по тропкам или вообще случайно. И тогда… Расстрел? Концентрационный лагерь? Колючая проволока и конвоиры на вышках? Или, может быть, все, что видел Морозов, было вовсе не концлагерем? Может, он чего-то не понял? Что если люди за колючкой — преступники? Вряд ли. Не бьются негодяи о проволоку с криком: «Помогите!» И уж очень легко застрелили работника при попытке побега, там, на поле. А еще была уничтоженная клиника, расстрелянные доктора… У кого еще могли сохраниться патроны и оружие? Только у тех, кто после катастрофы решил наладить новый порядок. Свой порядок. Ведь именно сейчас очень легко можно подчинить людишек: согнать за проволоку неугодных, расстрелять неудобных. И жить, наконец, так, как пожелается. Никто не помешает. Нет больше суда в городе Нюрнберг. Нет больше большой политики. Теперь каждый озабочен личным выживанием. Удобно. В этой мутной водичке вполне реально урвать жирный кусок. Вот и колючая проволока на складах пригодилась… А тем, кто будет мешать или заигрывать с гуманизмом, можно легко напомнить о порядке вещей, высадив в нужное время десант. И главное — много не нужно. Десяток воспитанных в верном духе молодцов — и нет клиники… Зато в перспективе есть сильное государство. То, к которому так долго стремились… Нужно было уходить. — Может быть, в другой город, — повторил Игорь. — А может… и в другую страну. Покидать хутор было жалко. Игорь собрал все припасы, которые успел сделать за это короткое время. |
