|
Они вместе с ней бежали куда-то, но не прятались, не спасались, а просто так, от радости и счастья. Смеялись, держась за руки. И все бежали, бежали. А потом запрыгнули на ходу в большой оранжевый автобус, который, надсадно рыча двигателями, пополз в гору — такую крутую, что стоять на полу стало совершенно невозможно. Игорь и Лена, смеясь, вывалились из распахнутого окна и полетели… Когда случилась беда, Морозов спал. Спал и Андрюшка, прижавшись к отцу. Спала Мария Оттовна, спал дядя Толя. Спали дома, дворы, районы… Проснулись все в один момент, когда огромный, напряженный пузырь вдруг лопнул с оглушительным грохотом и озарил набежавшие низкие тучи ярким пламенем! Игорь вздрогнул. Подскочил. Прижал к себе вскрикнувшего ребенка и заметался в поисках укрытия. Спросонья он совершенно не понимал, что происходит, не знал, куда бежать. Ему казалось, что грохот наваливается отовсюду, разрастается, длится невероятно долго — будто он вдруг случайно оказался рядом со стартующим реактивным самолетом. На самом деле ахнуло только один раз. Сильно, мощно, зло! Вдалеке, за домами, к небу взметнулся столб пламени и дыма с пылью. Вокруг закричали люди. А потом началось что-то уж совсем невообразимое… Издалека, оттуда, где рвануло, донеслось стрекотание. Автоматная стрельба. В мире, где верхом оружейного дела была обрезанная наискосок труба, где вооруженный тесаком человек мог считать себя господином всея и всех, этот звук был чем-то из области фантастики. Ведь пульки-то, черт их дери, отсырели! Ан нет! Не отсырели у кого-то пульки. И сейчас этот кто-то щедро рассыпал их, будто ядовитые семена чудовищного растения. Снова бухнуло. Но уже глуше, чем в прошлый раз. И снова, и еще… Будто бы в ответ на эту наглую, беспардонную стрельбу, откликнулось небо. Белая, ослепительная молния перечеркнула потемневший в одно мгновение мир. Как отрезала! А следом за ней с шипением и грохотом разорвались тучи, и на ошарашенных людей обрушился гром, одним ударом перекрывший все прочие звуки. Шарахнуло совсем близко… Игорь видел, что Андрюшка кричит, но не слышал. В ушах стояла невероятная, звенящая тишина! И, как в театре абсурда, в этой тишине он прижимал к себе ребенка, глядя как выбегают из домов люди, как сталкиваются друг с другом в темноте. Как люди мечутся, куда-то бегут. Несут факелы, и пламя отражается в безумных глазах. А небо снова и снова наискось перечеркивает все творящееся на земле. Слепит, глушит и давит. Кто-то потрясает ржавыми железками, мня их в глупости своей за оружие, кто-то истово крестится неведомо на что. Но небу наплевать на эту суету. Оно все лупит и лупит из своих орудий. И вот сквозь этот, казалось бы, непроницаемый грохот начинает вновь пробиваться злая, рваная автоматная канитель… Как и началось, кончилось всё в один миг. Замерла гроза. Взяли передышку гром и молния. Стихла стрельба. А на землю обрушился тяжелыми каплями проливной дождь. Игорь с Андрюшкой спустился в подвал. Мария Оттовна сидела в углу, крестилась и бормотала себе под нос. Дядя Толя растерянно глядел на Морозова со своей лежанки. А Колька с Олегом, растирая по чумазым лицам слезы, кинулись к Андрюшке. Игорь обнял всех троих. Усадил на трубы. Мальчишки дрожали, а Морозов что-то говорил. Успокаивающее, монотонное, во что сам не верил, но знал, что так принято говорить, когда разговариваешь с перепуганными детьми. Это сработало. Ребятишки успокоились и теперь просто сидели рядом, как цыплята на жердочке. В подвал с журчанием текла дождевая вода. — Вас вообще не топит? — просто потому, что надо было что-то сказать, спросил Игорь. — Хрен его знает, — ответил дядя Толя. — Раньше не топило. А как сейчас, хрен его знает. — Вот и проверим, — кисло улыбнулся Морозов. |
