|
Старикам приходится уйти. Мама, разве я не права? Ида Рогальски грустно улыбается, ведь она тоже не очень молода. Но потом трезвый рассудок берет верх. Она возмущается: но ведь они своими интригами доконают моего малыша. Нет, Патриция, можешь мне дальше ничего не рассказывать. Насколько я тебя знаю, ты еще слегка и смягчила ситуацию, а на самом деле все обстоит гораздо хуже. Михаэль, в конце концов, не виноват в том, что ему досталась эта должность. Насколько я знаю Михаэля, он всего себя отдает работе. Да, мамочка. Ты знаешь, когда он приходит с работы домой? Не раньше девяти. Иногда еще и позже. Я его теперь вообще не вижу. И, конечно, всегда раздраженный, усталый, совершенно выбитый из колеи всеми этими мелкими интригами на работе. Я просто в отчаянии.
И это когда женщина в таком положении! Зрители просто кипят от возмущения. Разве нельзя было ее пощадить, по крайней мере сейчас, когда она ждет ребенка? Ну-ну, успокойся, утешает ее госпожа Рогальски. Не плачь, деточка. Я возьму это дело в свои руки. Нет, мамочка, не надо. Не делай этого, пожалуйста. Не вмешивайся. Михаэль не допустит, чтобы кто-то вмешивался в его дела. Он должен — и он хочет — сам справиться с этими неприятностями. Но ведь сейчас его силы уже на исходе! Ну что ж, деточка, ладно. (Госпожа Рогальски понимает, что Патрицию сейчас не стоит больше волновать.) Там видно будет. Ты говоришь, кто из них там особенно усердствует? Нойман? Да, с ним в последнее время больше всего проблем. Михаэль говорит, что он сильно пьет и уже трижды приходил пьяным на работу. Михаэль говорит, что, если так будет продолжаться, его придется вышвырнуть вон. Михаэль говорит, что если бы он не испытывал такое уважение и признательность к Нойману за все то, что он сделал для фирмы, не испытывал бы уважения к его возрасту, то он бы давно его уволил. В другом месте он вылетел бы в первый же день. И теперь он злоупотребляет добротой Михаэля. Причем я всегда так хорошо к нему относилась. С его стороны это черная неблагодарность. И ведь у него очень хорошая должность — он заведует обжарочным цехом. А как он разбирается в кофейных зернах! Тут ему вообще нет равных. Но долго Михаэль эти издевательства не выдержит. Рано или поздно ему придется посвятить во все это отца. (Силы Патриции на пределе, она устала.) Телезрители едины в своем мнении. Если бы каждый всегда оставался на том месте, на которое он поставлен, на свете было бы гораздо меньше неприятностей. Мир царил бы между людьми. Что было бы, если бы ОНИ, телезрители, стали бороться со своим начальником? Просто представить себе невозможно, что бы тогда было. В конце концов, о собственной семье тоже надо подумать. А у этого Ноймана жена есть? — спрашивает госпожа Рогальски, словно угадав мысли телезрителей. Да, он женат. Жена значительно моложе его. Детей у него нет. Женился он всего год назад. Поздновато. В фирме поговаривают, что в браке у него не все складывается как надо. Понятно. В голове у госпожи Рогальски запульсировал сигнал тревоги. Послушай меня, Патриция, деточка. Да, мамочка? Ида кладет Патриции руку на плечо. Я попробую разобраться в этом деле. Я там наведу порядок. Нет, мама! Нет! Я же тебе сказала, ты только всё испортишь! Ты не доверяешь мне, деточка? Разве до сих пор я что-нибудь портила? Нет, мамочка, конечно нет. Но Михаэль был бы против. Он хочет сам со всем справиться. Я же тебе уже сказала. Но лицо госпожи Рогальски уже приняло то решительное, непреклонное выражение, которое нам всем знакомо. Ну-ну, говорят телезрители. Госпожа Рогальски всё уладит. Абсолютно точно. Она — умудренная жизненным опытом, практичная, бывалая, человечная, душевная & деловая женщина. Она — человек. Она не машина. Молодежь может повести себя слишком прямолинейно в таких делах. Телезрители доверяют госпоже Рогальски. Если бы у них была своя госпожа Рогальски, от скольких неприятностей они избавились бы. А то им приходится всё решать самим. |
