Ничего, сейчас посмотрим чья возьмет. Меня буквально трясло от боли, злости и напряжения. В таком состоянии я едва не свалился с бревна, не дойдя даже до маятников. Уже в конце следующего этапа я нарочно задержался перед последним маятником и прыгнул в последний момент, когда он уже возвращался назад. Никитов толкнул его в меня, но я ушел в кувырок и буквально выкатился на безопасную площадку.

— Поздно, Паша! — оскалился я, выпрямляясь. На недовольную рожу Никитова было приятно смотреть.

— Поздно было девятнадцать лет назад, когда твой папаша не успел высунуть…

Договорить он не успел. Мощный удар пришелся прямо в челюсть парню. Я даже не пожалел дара и вложил его сколько требуется. Кость хрустнула, сигнализируя о переломе, а Никитов с протяжным мычанием полетел с площадки вниз на песок, вдобавок приложившись еще и спиной.

— Не прошел. На начало, Никитов! — зло отозвался я, уже понимая, что просто так это мне с рук не сойдет.

— Остановитесь! — грубый голос вырвал меня из реальности и заставил замереть на месте. Я физически ощущал как мышцы перестают меня слушаться. Ничего себе! Вот зачем в академии нужен высокоранговый духовник. Логично, учитывая, что здесь иногда нужно действовать аккуратно и не навредить дворянским детишкам. За увечья могут серьезно привлечь, еще и всему роду аукнется.

Я уже пришел в себя, отдышался и думал только об одном — какого фикуса я позволил себя спровоцировать? Казалось бы, опыт воплощений должен был выработать невосприимчивость к подобным провокациям, но бурлящие юношеские гормоны в этот раз взяли верх. Нет, если бы все произошло не так быстро, я бы смог подавить горячую кровь. Вот что значит начинать с нуля в новом теле, когда уже привык к старому и полностью подчинил его своему разуму.

— Гущин, идете за мной, — холодный голос проректора заставил меня обернуться. — Васильев, Кильчицкий, отведите товарища в лазарет.

Игнатьев стоял в стороне и довольно ухмылялся. Вот паскуда, нашел-таки как подловить меня. Ребята подняли все еще мычащего что-то невнятное Никитова, а я последовал за Геннадием Палычем. Похоже, на этот раз разговор будет серьезный.

Глава 11

Разговоры и тайны

Кабинет Сорокина оказался слева от лестницы. Проректор резко распахнул дверь и отошел в сторону, пропуская меня в комнату. Стоило мне войти, Палыч также резко закрыл дверь, но я отметил, что она даже не хлопнула, а значит он контролировал ситуацию.

— Садись! — бросил он мне, указывая на резной деревянный стул.

Пока я занимал свое место, Палыч устроился в кресле и уставился на меня.

— Михаил, вы в курсе, что отношения необходимо выяснять на поединке? Это непозволительно — устраивать драки в стенах учебного заведения!

— Он оскорбил моих родителей, которые оба мертвы, — ответил я, понимая, что это не оправдания.

Палыч вздохнул, а по его лицу я понял, что немного смягчился.

— И что ты предлагаешь, Гущин? Если князь Карнаухов позволит отозваться о моих родителях в подобном тоне, мне тоже дать ему в морду? А ведь мои родители тоже мертвы…

— Уверен, что князь не опустится до такого поступка, — тут же отчеканил я, найдя лазейку.