Лакеи придворного шута, равно как и детектив, по-латыни не понимали. Поэтому судить о достоинствах и даже содержании стихов они не могли и отнесли их начальнику полиции. Только так, на всякий случай.

Виконт Штолен с сияющим от удовольствия лицом прочитал черновик, швырнул детективу столбик завернутых в бумагу золотых и долго еще бурчал что-то себе под нос: - Кажется все же поймали мы птичку!

После выхода детектива он снова перечитал стихи, которые звучали так:

/

/

Начальник полиции спрятал понадежнее в бумажник стихотворение, как наиценнейший документ, и помчался с ним к канцлеру.

- Вот теперь, ваше высокопревосходительство, - задыхаясь от быстрого бега, вскричал, ворвавшись в приемную премьер-министра, Штолен, - я знаю, какая придворная хвороба прикончит нашего дружочка Акли!

- Ну и какая же? - оживленно воскликнул граф Штадион.

- Красная зараза, ваше высокопревосходительство. Красная!

В те времена под "красной заразой" понимали революционную лихорадку. Звали ее еще и так: "фебрис хунгарика" ("венгерская лихорадка"), так как симптомы ее тогда часто наблюдали в Венгрии, и даже сам вице-король Венгрии, Иожеф-надор, находился под наблюдением тайной полиции. О, это было весьма опасное заболевание, потому что кончалось оно всегда смертью. И не только для тех, кто был в самом деле болен, но даже и для тех, кто в нем только подозревался. Начальник полиции передал стихотворение графу Штадиону, тот жадно пожрал глазами бумаженцию, исписанную округлыми, как жемчужины, буковками Акли.

- Так это же измена! - вскричал канцлер. - Этот тип - самый зловредный негодяй. Вполне возможно, что он информирует Наполеона и о наших военных позициях. Арестуйте его сегодня же!

- Может быть, сначала вы доложите его императорскому величеству?

- Сделаем это после ареста. Это уже моя забота!

- Но в Бурге я не могу никого арестовать без согласия императора.

- В этом вы кажется действительно правы. Значит надо дождаться, когда господин Акли выйдет из Бурга на нейтральную территорию.

Глава III.

Миклош Акли дает аудиенции.

Будто почуяв угрожающую Ему опасность, Акли в эти дни носа не высовывал из Бурга. У него и без того было достаточно дел, чтобы не скучать. ходили слухи, что император был без ума от него. Околдовал его придворный шут, как какой-нибудь Калиостро. Вся Вена говорила об этом, впрочем без всякого раздражения. Все же в конце концов лучше, когда императором управляет человек, прикидывающийся дураком, чем глупец, который притворяется мудрым. "Плодами мудрости мы уже сыты, по горло, - приговаривали весельчаки- венцы, - отведаем теперь плодов глупости". И они сочиняли всевозможные каламбуры, например такие: " если кто-нибудь хочет сделать карьеру при дворе, он должен сначала АКЛИматизироваться." Возможно молва и преувеличивала влияние Акли, но все равно, вера в таких случаях сильнее самого факта. И все, кто хотел добиться чего-то у императора, начинали обхаживать Акли. Нередко это были весьма высокопоставленные лица, так что квартира Акли стала своего рода министерской приемной. С утра до вечера люди беспрерывной чередой входили и выходили из нее. Об этих "аудиенциях" сам Акли, смеясь, так докладывал императору:

- Я башмак султана, который все целуют; на мне мед милости вашего величества, и мухи и осы так и липнут ко мне.

Императору нравилось, как Акли играл роль шута-протектора. Ведь это всего-навсего шутка. Человек тщеславный, который так любил любоваться собой, он не против был увидеть себя лишний раз даже и в кривом зеркале. Однажды ему пришла в голову идея установить в комнате Акли ширму, спрятавшись за которой мог бы послушать выступление своего дурака! .И он отлично веселился во время этих "аудиенций".

Приходит к шуту один пожилой человек, доктор Крупинский из Граца, написавший книгу "Болезни органов грудной полости", которую он посвятил императору Францу.