В темноте вспыхнула спичка, зажглась сигарета, поплыл дым. Риккардо закашлялся и жалобно застонал.

— Мамочка! — прошептал Альберто, гладя Розу по волосам.

Роза не хотела дотрагиваться до сына, чувствуя себя запачканной, словно она только что выбралась из сточной канавы, куда ее столкнули безжалостные люди. Майор Эггер что-то кричал на своем лающем языке. Его команды повторяли невидимые в темноте солдаты. Почему они так орут? К ней возвращалось сознание, а вместе с сознанием уверенность: это ее последнее путешествие. Роза вспомнила, как иногда, возвращаясь домой в одиночестве ночью, подгулявшие молодые люди орут песни во всю глотку, стараясь подбодрить себя. И тогда она улыбнулась: эти вооруженные до зубов солдаты-победители орут на безоружных из страха, только из страха.

— Мама! — повторил Альберто.

— Что?

— Я видел Клементе, — прошептал сын Розе на ухо.

— Где?

— Прятался за кустами; там, где аллея сворачивает.

Послышался шум мотора вдалеке, потом и шофер грузовика завел машину. Солдаты набились в кузов. В воздухе запахло потом, яростью, насилием.

— Ты уверен? — спросила Роза.

Сердце у нее учащенно забилось, кровь прилила к лицу.

— Да, светила луна, и я ясно видел Клементе.

— Тихо! Никаких имен.

С появлением верного слуги в сердце Розы ожила надежда. Она сжала руку Альберто, вложив в это рукопожатие всю жажду свободы. Едва слышно Роза сообщила новость Джулио. Тот осторожно коснулся губами щеки матери. Роза чувствовала себя поломанной куклой, которую изваляли в грязи. Ей отчаянно хотелось очиститься, отмыться, чтобы и память исчезла о том, как грубо и жестоко изнасиловал ее эсэсовец. Она прислушалась к ровному дыханию маленького Риккардо, что спал у нее на руках, и немного успокоилась.

Что ждет этого малыша и двух старших сыновей Розы Летициа? Что написано в книге их судеб? Высылка или расстрел? Конечно, Фриц Эггер пожелает выяснить все до конца. Она готова сообщить, раз уж иначе не спасти детей, где спрятаны картины, драгоценности, серебро и раковина-наутилус, подаренная Анджело и говорившая голосом моря и падающих звезд. Но как убедить майора, что тайна взрыва самолетов умерла вместе с Пьером Луиджи? Она не знала ни имен, ни подробностей. Конечно, так оно и лучше. Эггер, конечно, не задумываясь, будет шантажировать ее детьми, чтобы выбить нужную для него информацию.

Розе приходили в голову жуткие мысли; она вообразила, как убьет детей, а потом покончит с собой. Она представила себе смерть и решила, что конец не так уж страшен, ведь миллиарды людей до нее встретились со смертью. Неприятно, но нетрудно. Она уловила странную иронию в собственных размышлениях. Подобные мысли, видимо, часто возникают у людей, которым нечего терять. А за ними следует или взрыв гнева, или приступ рыданий, или тупое оцепенение. Где-то она читала: человек никогда не бывает так благороден, как в минуту смерти. Может, никто никогда не верит полностью в приход собственной смерти? Ни тот, кого обрекла на смерть человеческая жестокость, ни тот, кто приговорен природой к естественному концу.

«Между нами и смертью, — подумала Роза, — до последнего мгновения остается ниточка надежды. А потом, — и она улыбнулась в темноте, припомнив давние годы, — а потом мы превращаемся в падающие звезды».

Грузовик свернул направо, и Роза поняла: они выехали на миланское шоссе. Через несколько километров машина резко затормозила и тут же остановилась. Роза едва не упала, но Джулио и Альберто подхватили мать. Проснулся и заплакал Риккардо. Немцы, до этого молчавшие, снова разорались.