Анджело молчал. Он боялся раскрыть рот, не смел признаться, какие предчувствия одолевали его. Он не сомневался: с Розой что-то случилось. Анджело с разбегу перемахнул через ров и двинулся по дорожке, обсаженной тутовыми деревьями, к старому каменному сараю, куда ставили телеги.

Подойдя поближе, братья увидели, что сквозь прикрытую дверь просачивался свет. За сараем стояла двуколка.

— Смотри-ка, экипаж доктора Канци, — удивился Ивецио.

Анджело в бешенстве распахнул едва державшуюся дверь, ворвался внутрь и увидел то, что ни за что на свете не хотел бы увидеть: полураздетую Розу в объятиях мужчины.

Захваченные врасплох любовники опомнились. Стефано Канци вскочил, неуклюже пытаясь привести в порядок одежду. Роза прикрылась подолом широкой юбки.

— Я готов все объяснить, — пробормотал доктор.

Слова его прозвучали нелепо в такой постыдной ситуации.

Он нарушил неписаные законы, и теперь ни образованность, ни обаяние не могли помочь доктору Канци. Он стоял в углу, словно животное, загнанное в ловушку.

Роза, раздавленная позором, молчала, закрыв лицо руками. В ночной тишине слышалось только тяжелое дыхание троих мужчин. Стефано, поняв, что терять ему нечего, выхватил вилы и, похоже, решил не сдаваться. Страх за свою жизнь заглушил чувство вины.

— Уведи ее, — крикнул Анджело Ивецио, кивнув в сторону Розы. — А им я сам займусь.

Смирив бушевавшую ярость, он смотрел на Канци ледяным взглядом.

Ивецио послушался. Он не сомневался, что старший брат голыми руками без труда справится с соблазнителем, неловко вцепившимся в вилы.

Стефано попытался воззвать к разуму:

— Давайте поговорим, пока не поздно.

Под потолком горел фонарь, освещая желтоватым неверным светом телеги и повозки, ворох соломы, потемневшие от времени стены. В глазах Анджело читалась неумолимая ревность.

— Я убью тебя, — произнес он.

— Успокойтесь, синьор Дуньяни. Я могу все объяснить и готов искупить свою вину.

Вежливые интонации доктора бесили охваченного яростью Анджело.

— Я тебя уничтожу, — прошипел он.

Стефано попытался еще раз урезонить противника:

— Не надо, не заставляйте меня прибегать к насилию, защищаясь.

Выглядел доктор довольно нелепо: перепуганный, с вилами в руках, но, как всегда, отменно вежливый. Страсть толкнула его нарушить все приличия, а сейчас он цеплялся за них, чтобы спасти свою жизнь.

Анджело бросился на него как зверь, вывернув черенок вил, он легко вырвал их из рук доктора, словно игрушку у ребенка. Отшвырнув вилы, Анджело накинулся с кулаками на Стефано, который не успел сообразить, что же произошло. Он с холодной жестокостью топтал врага ногами — драться Анджело научился за годы своих странствий по свету. Он дал волю обуявшему его безумию. Тяжелый кулак обрушился на переносицу Стефано, потом Анджело с размаху ударил в челюсть, и Канци согнулся пополам от боли. Наконец Анджело приподнял противника, намереваясь покончить с ним. Он, конечно, убил бы доктора, но Роза, вырвавшись из рук Ивецио, заслонила его собой.

— Убийца! — крикнула она в лицо брату.

Ненависть сменила любовь, которую девушка всегда питала к Анджело.

— Шлюха! — взревел он, задыхаясь.

— Убирайся! — холодно произнесла Роза.

Анджело и не подозревал, что сестра обладает такой силой духа. Она осторожно пыталась помочь Стефано, бессильно уронившему голову на грудь, словно Христос на кресте. По какому праву вмешивался брат в ее жизнь, в ее чувства, в ее сладкие тайны? Поведение Анджело напомнило Розе мать, отравлявшую дочери лучшие моменты жизни. Любовь Стефано была для девушки счастливой, чудесной, нежной игрой, настоящим подарком жизни.