— Под холодной-то водой? — хмыкнул парень.

— Нет, конечно. У нас есть очень хорошая отопительная система — электронагреватель, — пояснила Касс.

— Но мы не сможем оплачивать такие счета за электричество, — возразил ее супруг. — Мы будем пользоваться холодной водой, а для мытья посуды воду ты будешь кипятить.

— Вот зануда! — накинулась на него Кассандра.

Молодой человек еще раз оглядел розовую ванную и розовую спальню и утешился, вспомнив о строгой обстановке в комнате мистера де Грута. Там царил суровый мужской стиль — светло-кремовые крашеные стены, темно-зеленые портьеры и мебель красного дерева.

— Я буду спать в кабинете, когда ты мне надоешь, — заявил он. — И наслаждаться покоем, приглушенными красками и здравым духом, которым, я уверен, обладал этот голландец, муж тетушки. Он небось временами сбегал от ее придирок и ворчания.

— А с чего ты взял, что тетушка к нему придиралась? — фыркнула Касс.

— О, это у нас наследственное. Тетя Милли без конца ко мне придиралась и брюзжала день и ночь, — хихикнул молодой человек. — Уверен, что тетя Цинтия сводила его с ума, ежевечерне напоминая, что он — причина ее ссоры с бедной тетей Милли.

Девушка решительно закрыла дверь, разделявшую розовую спальню Цинтии и мрачную комнату мистера де Грута.

— Если наступит та ночь, когда ты закроешься здесь один, без меня, можешь считать, что бракоразводный процесс уже начат! — заявила она. — И не считай, что я к тебе придираюсь!

— Конечно нет, милая, — произнес Кевин уже более серьезно. Он вдруг сжал жену в объятиях и откинул темные волосы с ее разгоряченного юного лица. — Ты ведь не жалеешь, что вышла за меня, моя радость?

— Теперь, когда ты стал владельцем пяти тысяч фунтов стерлингов и этого чудного старого дома на воде… м-м-м… пожалуй, нет, не жалею, — отшутилась Касс.

— Нет, я имею в виду — ты всегда такая веселая, живая, никогда не хмуришься, не жалуешься ни на что, а я часто бываю угрюмым и срываюсь… — настаивал ее возлюбленный.

Кассандра посерьезнела, и на лице у него появилось задумчивое выражение. Она сплела руки у него на шее.

— Кевин, дорогой мой, ты раньше никогда об этом не говорил. Ты не должен тревожиться, потому что мне нравится твоя хмурость и ворчание, — постаралась она успокоить любимого. — Я все понимаю, и я тебя обожаю. И как я могу раскаиваться в том, что ушла из своего ужасного дома, от мамы и генерала? С тех пор как ты увез меня оттуда, моя жизнь стала одним замечательным приключением.

— Замечательным? — скептически повторил мужчина. — И это на Грум-стрит?

— Да, даже там. А ты только представь, как мы заживем здесь, — фантазировала она вслух. — Это будет просто здорово. Ради такой жизни стоит трудиться и ограничивать себя. Ты напишешь целый эпос, и он будет распродан в миллионах экземпляров по всему миру.

Кевин вдруг почувствовал, как глубоко тронут ее беззаветной любовью и верой в него. Он принялся целовать свою жену долгими страстными поцелуями любовника. Кассандра потеряла счет времени. Она слилась с ним в единое целое и улыбалась загадочной женской улыбкой, когда мужчина взял ее за руку и повел к кровати, откинул кружевное покрывало и притянул к себе. Сердце девушки гулко ухало у нее в груди, как молот, губы жадно тянулись к нему.

— Давай займемся здесь любовью в первый раз, — прошептал ее избранник. — Мы здесь совсем одни, в огромном пустом доме. Мы будем здесь счастливы, я чувствую.