— А вы правда не против, если мы поживем у вас несколько дней? — вдруг спросила мадам Куррэн.

Несколько дней! От этой мысли сердце у Касс упало, но она ответила довольно бодро:

— Нет, конечно. Оставайтесь у нас столько, сколько захотите. В конце концов, вы же здесь выросли.

— Мне кажется, что это наглость с нашей стороны, — вставил Морис. — Правда, Кевин сам нас пригласил, но ведь мы, мужчины, не думаем о хозяйственных заботах. Почему ты решила, Наташа, что миссис Мартин (или, если позволите называть вас так, Кассандра, это прелестное имя) будет рада нашему обществу?

— Дорогой Морис, — проворковала красавица, — ты всегда думаешь о других, да?

Касс поняла, что ее гость действительно очень внимательный человек, и сразу прониклась симпатией к Морису, а Наташу невзлюбила.

Девушка взяла полуслепого пианиста за руку и отвела его по лестнице в свободную комнату наверху. Тут она снова с облегчением подумала, что вовремя — буквально накануне — убралась там и вытерла пыль, хотя помещение всю зиму пустовало. Комната была большая и холодная, и Кассандра заметила, как мадам Куррэн передернула плечиками и сунула руки в норковую муфту.

«Надеюсь, она превратится в ледышку, — пробормотала Касс про себя. — Совершенно непонятно, зачем ей понадобилось оставаться в этом старом, холодном, полном сквозняков доме. Эта красотка совсем не сентиментальная».

Миссис Мартин извинилась за холод, царивший в помещении, позвала Кевина и попросила его принести обогреватель. Она перебирала в уме все, что ей предстояло сделать после обеда. Боже, сколько хлопот! Ей придется идти в магазин за продуктами, проветрить простыни (к счастью, тетя Цинтия оставила им полный шкаф хорошего постельного белья) и создать в гостевой комнате хоть какой-то уют.

Кассандра заметила, как большие красивые глаза Наташи критически осматривают комнату, подмечая каждую мелочь.

— Как я все здесь хорошо помню. Моя мачеха берегла эту комнату для самых близких друзей, — бесстрастно произнесла Кассандра. — Здесь такие старомодные высокие кровати, правда? Наверное, они удобные. О, мачеха знала толк в комфорте; но у нее были мещанские вкусы. Терпеть не могу этот ковер в цветочек и эти ужасные синие занавески.

— Вы непременно должны рассказать нам сегодня вечером что-нибудь о миссис де Грут. Кевин ведь совсем ее не знал, — перебила ее хозяйка дома.

Она старалась не обращать внимания на едкие комментарии Наташи.

— Ах, Кевин. Он просто прелесть, не правда ли? — томно вздохнула гостья. — Такой умный. Это так интересно — встретить настоящего живого писателя.

«Осторожно, — отметила Касс. — Эта девчонка может оказаться нимфоманкой. У нее уже было два мужа, и, если я отвлекусь на секунду, она и моего приберет к рукам».

Тут она посмотрела на Мориса. Француз опустился на край кровати своим приземистым телом, снял очки и стал протирать лицо белым носовым платком. Этот несчастный человечек с нелепой бородкой казался почему-то заброшенным. Он тер глаза, как будто плакал. Касс в первый раз увидела гостя без очков. Веки у него были воспаленными, он часто моргал, но улыбался. Цвет глаз у пианиста был красивый — серый, в тон волосам. Девушка даже готова была поверить, что когда-то Морис был симпатичным мужчиной. Но сейчас он казался старым, больным и печальным.

— Кевин уже показал вам ванную комнату, мистер Куррэн? — спросила она.

Француз снова надел темные очки и улыбнулся ей:

— Да, спасибо.