Он намылил ее ребра, пупок, мягкий бугорок ее живота. Обняв девушку, Роб заскользил мылом вдоль ее позвоночника.

— Раздвинь ноги.

И снова она не поняла, произнес ли он это вслух, но у нее не было сил сопротивляться его желаниям. Элспет хотела, чтобы он ее коснулся. Все ее тело жаждало этого.

Роб осторожно развел ее ноги и нежно вторгся в ее тело. Весь окружающий мир в одно мгновение обратился в теплую, обволакивающую жидкость. Роб прижал к телу девушки мочалку и продолжал прижимать ее до тех пор, пока вся вода струйками не сбежала по ее ногам, образовав на полу лужу.

Элспет была рекой. Озером. Местом глубоко скрытых тайн и магии. Но Роб знал все ее секреты. Она мечтала, чтобы он в нее нырнул. Тогда она смогла бы удержать его в себе навсегда, как удерживает свою подругу водяная лошадь. Желание не знает, что такое правильно или неправильно, и она дала бы волю своему голоду и своему желанию.

Потому что она его хотела.

Роб наложил на нее заклятье. Его пальцы гладили и дразнили ее тело. С каждой лаской Элспет принадлежала ему все больше. Ее внутренности скручивались в тугое кольцо.

Он опустился перед ней на колени и нашел ее потаенную точку. Теперь кроме томления и желания по ее жилам заструилась радость. Восторг взывал к Элспет, окутывал ее, поднимал ее на своих ласковых волнах, подталкивая к падению.

Ласки становились все более жесткими. Ее руки и ноги начали непроизвольно вздрагивать.

Глаза Элспет распахнулись. Сердце колотилось у нее между ног в неизбывном желании. Ее тут же пронзила острая боль в бедре, и желание угасло перед лицом страдания.

Девушка обрадовалась боли. Боль означала, что она жива. Элспет прикусила губу, чтобы сдержать стон, и, проведя пальцами по ноге под одеялом, нащупала у себя на бедре толстую повязку. Стрела исчезла, но Элспет не помнила, как и когда это произошло.

Она напрягла память, но не обнаружила в ней даже черной дыры, в которую мог провалиться промежуток времени.

Сквозь истончившуюся соломенную крышу над головой в комнату проникали первые лучи рассвета. Одеяло, под которым лежала Элспет, было изношенным и латаным-перелатаным, но было ясно, что кто-то приложил немало усилий, чтобы ей было тепло и удобно.

Она не узнавала комнату, в которой находилась, но ей был знаком лежащий рядом с ней мужчина, чья голова покоилась на ее подушке, а рука — на груди. Элспет попыталась возмутиться этим хозяйским жестом, но у нее ничего не вышло.

Рот Роба приоткрылся во сне. У него под глазами залегли черные тени.

Элспет казалось, что она вернулась из долгого путешествия. Но где бы она ни побывала, она знала, что Роб был там вместе с ней. Она ощутила, как в ее душе зарождается теплый комочек нежности. С трудом подняв руку, девушка пригладила взлохмаченные волосы горца.

Роб открыл сонные глаза и растерянно заморгал.

— Я сплю? — спросил он.

— Если и спишь, то нам снится один и тот же сон.

Он резко сел. Элспет впервые увидела на его лице широкую искреннюю улыбку.

— Ты очнулась! И ты в здравом уме.

— В здравом уме? — переспросила Элспет. — Это ценная похвала из уст безумца.

— Слышала такую поговорку — рыбак рыбака видит издалека? — Роб поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь. — Как бы то ни было, ты очнулась и будешь жить. Как ты думаешь, ты сможешь встать?

— Не знаю, — осторожно ответила девушка. Роб вскочил и оббежал кровать, чтобы подать ей руку. — Кажется, мне предстоит это узнать.

Элспет откинула одеяло и обнаружила, что одета в совершенно незнакомую сорочку. Она провела пальцами по тонкой ткани, искоса глядя на Роба.

— Это сорочка Хепзибы Блэк.

Девушка удивленно нахмурилась.