Впрочем, если так дальше пойдет дело, школа может самоустраниться: родители сами будут организовывать построения и муштровать детей. Которые так толком и не поймут, что они празднуют и почему вокруг такой организационный аврал. Форма, получается, важнее содержания. Военная форма…

* * *

Образ учителя намертво впечатывается в память. Даже страшно становится. Я помню платье первой учительницы и выпускной наряд физички. Она прожгла его сигаретой. Одежда была с характером, несла смысловую нагрузку.

Директриса Дина Матвеевна. Строгий костюм с огромными накладными плечами и белая блузка с воротником жабо. Жабо присутствовало всегда, каждый день. Наглухо застегнутое. Даже в жаркий по-летнему весенний день. Несколько поколений учеников спорили: одна и та же блузка или их несколько? А где она их покупает?

Застегнутая на все пуговицы пиджака, с рюшами под подбородком, из-за чего ее лицо казалось надменным, в туфлях на квадратном низком каблуке, Дина Матвеевна обходила старшие классы на предмет дресс-кода – измеряла линейкой длину юбок, заставляла снять украшения и смыть тушь с ресниц.

Перед уроком истории девушки заново наводили марафет и скрепками закалывали пиджаки и юбки, чтобы появились ноги и талия. Историю вел Дмитрий Михайлович, учитель-неформал. У него были длинные волосы (не классическая стрижка полубокс, а свободные вихры, которые нам казались очень романтичными), джинсы и водолазка. От этой водолазки – совершенно точно одной и той же – старшеклассницы сходили с ума. Специально для Дины Матвеевны Дмитрий Михайлович держал в классе пиджак – серый, в полоску. Пиджак он надевал на водолазку, и девочки ахали. Казалось, что это невероятно смело, безумно модно и очень-очень брутально. Нет, мы тогда не знали слова «брутально», а говорили «мужественно». Ведя урок, он сидел на столе, а журнал держал на коленях. Мы дружно немели. Мальчишки пытались отрастить волосы, что жестко каралось директрисой. Она всегда произносила одну и ту же фразу: «Я тут вам этого не потерплю». Фраза относилась ко всем сразу – внешнему виду, опозданию в школу, отсутствию сменки.

Главная модница школы, учительница русского и литературы Алевтина Петровна, отдавала предпочтение легкомысленным платьям – в мелкий цветочек, крупный горох. Для праздников у нее имелся белый брючный костюм. Алевтина Петровна чувствовала себя лирической героиней и создавала соответствующий образ. Иначе как объяснить ее тягу к локонам, которые она крутила из волос и грациозным жестом закладывала за ухо? Мы – девочки – пытались копировать этот жест. Ни у кого не получилось.

Дина Матвеевна не могла иметь детей. Ее муж долго неспособен был понять: как директор школы не может родить ребенка? Так и не понял – ушел. Дина Матвеевна тогда резко расхотела жить. Особенно дома, в халате и тапочках. Блузка держала ее в тонусе. Воротник жабо не давал склонить голову. Приходилось жить и воспитывать чужих детей.

Дмитрий Михайлович держал в кабинете не только пиджак, но и сумку с предметами первой необходимости – зубной щеткой, сменой белья, носками. Он имел законную жену нынешнюю, двух бывших, одну бывшую гражданскую и любовницу нынешнюю. Жизнь его научила: с женщинами нужно быть готовым ко всему. Иногда он ночевал в классе, на сдвинутых партах, прикрывшись пиджачком.

Алевтина Петровна мечтала выйти замуж. За сильного прекрасного мужчину. Обязательно романтичного и немножко несовременного. Втайне она мечтала о Дмитрии Михайловиче. Его свободный нрав она принимала за редкую чувствительность натуры. Проблема заключалась в том, что Дмитрию Михайловичу для полного счастья только коллеги по работе в роли жены и не хватало. Хотя иногда он готов был согласиться – все-таки у Алевтины Петровны своя квартира с отоплением и центральным водоснабжением, а у Дмитрия Михайловича – ключи от холодной дачи друга: туалет на улице, вода в колодце.